Анна Савина: Весна. Стихи.

…………………

Я вчера ошиблась этажом
В здании тридцатой гор. больницы.
Ночь…… Гроза… И первый майский гром…
(мне сегодня слишком плохо спится…)

Он называл себя «мальчик Че» — не объясняя другим: «Зачем?»
Мимо ушей пропуская: «Псих…» Просто пацан начитался книг…
Маленький демон — и в этом весь. Мне он достался таким, как есть —
самонадеянный Бог, Икар… лучший из племени че гевар…
Нам не хватало минут и слов — мы познавали на вкус любовь —
как ни пытался советский быт выбить из бедных подростков прыть —
секс в СССР отменён (пи. дец!) Не было секса, но был подъезд —
смех в темноте и щенячий визг — так мы входили в большую жизнь.
И уходили куда-то врозь. Нас раскидало — не вкривь, а вкось…
Спать бы и спать на чужом плече. Только порою мне снился Че.
Грустный, задумчивый гитарист — взгляд отрешённый — не вверх, не вниз
мимо… как будто куда-то вглубь…… мы постигали не смысл, а суть…
Мы иногда выпускали пар… Он научился держать удар.
Как джентльмен, уступая мне: мог, если надо, прижать к стене,
и урезонить касаньем губ — нежный до боли… но чаще груб…
Вспыльчив и резок — и мне под стать… Оба мы крезы — ни дать ни взять…
Нам не хватало реальных битв. Мы выбирали не быт, а «быть»…
И навсегда покидали строй: ибо, где первый — там есть второй.
Мы бунтовали. Срывали дверь — в тесном подвале с тугих петель.
Ухали стены, и глох подъезд. Новые сцены для новых пьес.
Каждый ушёл на свою войну. Маленький воин — в чужом плену
догм, установок, всеобщих схем. И вековечный вопрос: «Зачем?»
К чёрту вопросы! Мы брали след, честно и просто идя на Свет.
И уясняли чуть позже суть: есть бездорожье, но лучше Путь.
Мы прозревали за годом год: есть прозябанье, а есть Полёт.
Жизнь продолжалась. Мне снился сон. Мало деталей — лишь общий фон,
минимум действий…… а так вообще — призраки детства и мальчик Че,
выбравший тропы иной страны — пламя герильи чужой войны,
сладкую дымку чужих сигар, кожей впитавший иной загар.
Сделавший тылом кубинский порт… чуждая Лира ему поёт.
Я ошибалась: он был в Чечне — псих ненормальный, мечтатель Че.
Каждому времени — свой герой. Он был уверен. Стоял горой
но не за этих… и не за тех…… сразу в ответе — один за всех:
и за чеченских детей…… за вдов… за огрубевших душой юнцов…
и за российский трёхцветный флаг. Каждому — друг, никому не враг.
Словно назло, угодив в спецназ, чётко усвоил одно: «Приказ».
Ранен. Контужен. Ослеп. Оглох. Слушал лишь душу. А в сердце Бог
сыпал командами: «Не убей!» «Надо бы… надо…» А Он: «Не смей!»
И спотыкаясь об «Отче наш…», клинил и клинил родной «калаш»,
Клинил и клинил…… да вдруг замолк: цель не по силам — бессмертен Бог.
Маленький-маленький мальчик Че. Толстый ремень на его плече —
не автомат, не рюкзак с едой. Только гитара. Проснись — и пой!
Только гитара и трепет струн. Мой Че Гевара — ты вечно юн —
грустным скитальцем ушёл в рассвет. Больно. Прощаться не стоит… нет…

Первые несколько лет без тебя…
Одна…
Видимость жизни… Я брежу всё так же красным…
Вот потолок надо мною…
А вот стена —
чистое поле для вымысла и абстракций.
Помнишь, ты как-то на скатерти выжег глаз? —
глаз Минотавра — горящим, простым окурком…
Знаешь, мне кажется, кто-то войдёт сейчас,
но как всегда
без ключа… без звонка… без стука…
Бог милосерден —
он вылечит болью боль…
Врач увеличит безжалостно силу тока,
я позабуду на время о нас с тобой
в жутких конвульсиях
(пытка электрошоком)…
Кто-то додумался душу лечить огнём…
Снова и снова мне снится в ночных кошмарах
чёрный, огромный,
чудовищный скорпион
медленно-медленно к сердцу подносит жало.
Где же ты, где же ты, мой аргентинский нож?
Помнишь, как в юности,
метила между пальцев?
Точных бросков нескончаемый, острый дождь.
Странные игры вне логики и абстракций…
Я промахнулась —
и брызнула с пальцев кровь…
Юность ушла.
С той поры пролетели годы.
Щупальца… щупальца… щупальца проводов
душу сжигают присосками электродов…
Странно…… очнуться и знать, что в Париже ночь…
Город не спит, он живёт по своим законам…
Но просыпаюсь:
в руке аргентинский нож,
лишь не припомню, убила ли я скорпиона?
Как мне хотелось увидеть твоё лицо!
Слышишь, любимый…
Я бредила каждый вечер:
«…дайте мне… дайте мне… дайте мне Пикассо…»
Ведь от любви не лечат…… пойми…… не лечат!
Врач-атеист посоветовал «Отче наш…»
Странный он…… правда?
Конечно, он очень странный…
Я бы молилась, поверь мне, когда б не кашель,
Но простудилась в приюте «Святая Анна»…
Холодно…… холодно… холодно…
А рентген!
Знаешь ли ты, что на снимке душа крылата?
Это не бронхи с ветвящейся сетью вен…
Это не лёгкие…
Милый… постой… Куда ты?
Не уходи!
Пусть ты даже всего лишь сон…
Не покидай меня, слышишь…… Зачем так рано?
Хочешь, пиши с меня лики твоих икон,
Хочешь, распни меня в свете оконной рамы…
Нежный мой… нежный мой… ласковый, страшный зверь…
бык андалузский — глаза твои, как рубины…
выбей рогами,
пожалуйста, выбей дверь…
я не могу……… не хочу никакой корриды!
Век скотобоен……
и снова электрошок…
Как милосердны…… о, как милосердны, люди…
— Ну, успокойтесь, безумная…… всё хорошо…
Да, хорошо…
тем, что хуже уже не будет…