Генрих Гейне - Романсеро

Скажите, чего еще ждать от жизни,

Когда вокруг лишь клопы да слизни?

И ты, по одной с ними ползая грязи,

Давно стал своим в глазах этой мрачи.

О том же, бредя за Вергилием вслед,

Скорбел еще Данте, изгнанник-поэт!

Ах, как был я счастлив на родине милой,

Когда, беззаботный и легкокрылый,

Плескался в эфирных волнах,

Слетал отдохнуть на подсолнух.

Из чашечек роз нектар я пил

И в обществе высшем принят был,

Знавал мотылька из богатой семьи,

И пела цикада мне песни свои.

А ныне крылья мои сожжены,

И мне не видать родной стороны,

Я -- жалкий червь, я -- гад ползучий,

Я гибну в этой навозной куче.

И надо ж было поверить мне

Пустопорожней той трескотне,

Попасться -- да как! -- на уловки

Кокетливой, лживой чертовки!"

10

ВОЗНЕСЕНИЕ

На смертном ложе плоть была,

А бедная душа плыла

Вне суеты мирской, убогой -

Уже небесною дорогой.

Там, постучав в ворота рая,

Душа воскликнула, вздыхая:

"Открой, о Петр, ключарь святой!

Я так устала от жизни той...

Понежиться хотелось мне бы

На шслковУх подушках неба,

Сыграть бы с ангелами в прятки,

Вкусить покой блаженно-сладкий!"

Вот, шлепая туфлями и ворча,

Ключами на ходу бренча,

Кто-то идет -- и в глазок ворот

Сам Петр глядит, седобород.

Ворчит он: "Сброд повадился всякий -

Бродячие псы, цыгане, поляки,

А ты открывай им, ворам, эфиопам!

Приходят врозь, приходят скопом,

И каждый выложит сотни причин,-

Пусти его в рай, дай ангельский чин...

Пошли, пошли! Не для вашей шайки,

Мошенники, висельники, попрошайки,

Построены эти хоромы господни,-

Вас дьявол ждет у себя в преисподней!

Проваливайте поживее! Слыхали?

Вам место в чертовом пекле, в подвале!.."

Брюзжал старик, но сердитый тон

Ему не давался. В конце концов он

К душе обратился вполне сердечно:

"Душа, бедняжка, ты-то, конечно,

Не пара какому-нибудь шалопаю...

Ну, ну! Я просьбе твоей уступаю:

Сегодня день рожденья мой,

И -- пользуйся моей добротой.

Откуда ты родом? Город? Страна?

Затем ты мне сказать должна,

Была ли ты в браке: часто бывает,

Что брачная пытка грехи искупает:

Женатых не жарят в адских безднах,

Не держат подолгу у врат небесных".

Душа отвечала: "Из прусской столицы

Из города я Берлина. Струится

Там Шпрее-речонка, -- обычно летом

Она писсуаром служит кадетам.

Так плавно течет она в дождь, эта речка!..

Берлин вообще недурное местечко!

Там числилась я приват-доцентом,

Курс философии читала студентам,-

И там на одной институтке женилась,

Что вовсе не по-институтски бранилась,

Когда не бывало и крошки в дому.

Оттого и скончалась я и мертва потому".

Воскликнул Петр: "Беда! Беда!

Занятие это -- ерунда!

Что? Философия? Кому

Она нужна, я не пойму!

И недоходна ведь и скучна,

К тому же ересей полна;

С ней лишь сомневаешься да голодаешь

И к черту в конце концов попадаешь.

Наплакалась, верно, и твоя Ксантупа

Немало по поводу постного супа,

В котором -- признайся -- хоть разок

Попался ли ей золотой глазок?

Ну, успокойся. Хотя, ей-богу,

.-Мне и предписано очень строго

Всех, причастных так иль иначе

К философии, тем паче -

Еще к немецкой, безбожной вашей,

С позором гнать отсюда взашей,-

Но ты попала на торжество,

На день рожденья моего,

Как я сказал. И не хочется что-то

Тебя прогонять, -- сейчас ворота

Тебе отопру...

Живей -- ступай!...

Теперь, счастливица, гуляй

С утра до вечера по чудесным

Алмазным мостовым небесным,

Фланируй себе, мечтай, наслаждайся,

Но только -- помни: не занимайся

Тут философией, -- хуже огня!

Скомпрометируешь страшно меня.

Чу! Ангелы ноют. На лике

Изобрази восторг великий.

А если услышишь архангела пенье,

То вся превратись в благоговенье.

Скажи: "От такого сопрано -- с ума

Сошла бы и Малибран сама!"

А если поет херувим, серафим,

То поусердней хлопай им,

Сравнивай их с синьором Рубини,

И с Марио, и с Тамбурини.

Не забудь величать их "eccelence"',

Не преминь преклонить коленце.

Попробуйте, в душу певцу залезьте,-

Он и на небе чувствителен к лести!

Впрочем, и сам дирижер вселенной

Любит внимать, говоря откровенно,

Как хвалят его, господа бога,

Как славословят его премного

И как звенит псалом ему

В густейшем ладанном дыму.

Не забывай меня. А надоест

Тебе вся роскошь небесных мест,-

Прошу ко мне -- сыграем в карты,