Феликс Кривин - Круги на песке

Привычные истины, служившие нам без помех,
Вдруг
На глазах у всех
Переменяются круто.
И вот — незаурядный, можно сказать, выдающийся человек,

Мир лилипутов копошился у его каблука,
Суетился и хлопотал, и карабкался на вершины прогресса,
Между тем как легко и свободно шевелюрой бороздил облака
Он,
Лемюэль Гулливер,
Человек возвышенных интересов.
С интересов-то, собственно, все и началось:
Случайный лилипут, заблудившийся в гулливеровом ухе,
Оставил там, как собака зарытую кость,
Какие-то сплетни. Какие-то пошлые слухи.
И Гулливер прислушался. Проявил интерес.
Впервые высокое с низменным перепутал.
И все опускался и опускался на землю с небес,
Пока не опустился до уровня лилипута.
И, большой человек, благородная, возвышенная душа,
Среди суетных мелочей и житейского сора
Слышал он только то, что прилипало к ушам,
И не слышал, не слышал шагов Командора.

Привычные истины совершают крутой вираж,
И вот уже, на глазах деградируя и грубея,
Интеллигентный, учтивый, хорошо воспитанный персонаж —

Сослуживцы опечалены:
Откуда такие манеры у Алеши Молчалина?
Был он ко всем почтителен, а стал откровенно груб,
Всем поголовно тыкает, даже старухе Хлестовой.
Сергей Сергеич — вы его знаете — полковник Скалозуб
Боится при Молчалине вымолвить слово.
Князь Тугоуховский, хоть и на ухо туг,
Слушая Молчалина, не мог не заметить,
Что все матери вздрагивают на километр вокруг,
Когда он ведет разговор у себя в кабинете.
И откуда напористость эта взялась,
Этот характер, перед которым даже сильные души слабеют?
Не зря заметил Тугоуховский, уважаемый князь,
Что в каждом Молчалине скрывается свой Пришибеев.

Привычные истины свой расширяют круг,
И мир становится вдруг непривычным и небывалым.
И конь Дон-Кихота, заезженный, старый друг, —

Ветряные мельницы остались далеко позади,
И теплый сарай, и небо мирное, голубое…
Росинант поднял голову и увидел себя посреди
Настоящего поля боя.
Это поле щетинилось копьями и вздымало к небу мечи,
И оно бряцало угрозами и взрывалось хохотом;
«Кляча!
Старая кляча!
Ну-ка давай, скачи!
Ну-ка давай, вручи
Битве свою удачу!»
Росинант загремел доспехами, которые состояли из
выпирающих ребер, ключиц и мослов,
И хвост его затрепетал от неумения стлаться по ветру…
Старая кляча…
От этих обидных слов
Ноги подкашиваются, как от пройденных километров.
Старая кляча…
Об этом забываешь, когда вокруг
ветряные мельницы с амбразурами дыр и щелей,
И тогда хочется вскинуть голову и ударить копытом о камень,
И помчаться навстречу опасности —
все быстрей и быстрей,
Распластавши по ветру хвост, не касаясь земли ногами.
Старая кляча…
Росинант глубоко вздохнул,
Отчего еще явственней проступили его доспехи.
И заржал,
И ударил копытом,
И гривой опавшей тряхнул,
И шагнул —
прямо в пасть, оскалившуюся в дьявольском смехе.
Старая кляча…
У каждого свой талант,
Свой удел.
Но когда прозвучат боевые клики,
Буцефалом становится Росинант,
Дон-Кихот становится Александром Великим.

Все это на сцене мы называем игрой,
Рассчитанной на публику — в назидание или в угоду.
Но если бы,
если бы,
если бы,
отбросив привычную роль,
Человек сумел одолеть привычку свою и природу!
И Мальчик-с-Пальчик в кармане бы не зачах,
А, выйдя в широкий свет, превратился в такого детину,
Что весь этот свет широкий жал бы ему в плечах,
А небо мешало бы распрямить спину.
Если б всем надоевшая баба Яга
Выступала почаще в роли Спящей Красавицы
(И чтоб ее не будили!)…
Если б умный слуга
Не делал глупостей,
чтоб своему господину понравиться.
Если бы,
если бы,
если бы…
Поскольку жизнь — не игра,
В ней не любую роль нужно играть, а с разбором.
Есть отличные роли.
Для них наступила пора.
Слышите?
Вслушайтесь:
Это шаги Командора.