Вера Полозкова - Непоэмание

Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трётся носом в её плечо, обнимает, ластится. Он не любит её, наверное, с января ещё – но томим виноватой нежностью старшеклассника.

Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; «я тебе случайная и чужая». Он проводит её, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в объ ятиях, уезжая.

И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет маяться отчего-то.

Жаль, в моих смс-архивах программы нету,
Что стирала бы слой отмерший в режиме «авто».
Я читаю «ну я же рядом с тобой» – а это
Уже неправда.

Недействительные талоны; ущерб немыслим.
Информация неверна; показанья лживы.
Он писал мне «я тут умру без тебя», но мы с ним
Остались живы.

Я читаю: «Я буду после работы сразу
И останусь» – но не останется. Нестыковки.
Пусть указывают срок годности каждой фразы
На упаковке.

Истечёт ведь куда быстрее, чем им поверишь.
И за это им даже, в общем-то, не предъявишь.
Сколько нужно, чтоб написать их? Минуты две лишь
И десять клавиш.

Сколько нужно, чтоб обезвредить их, словно мину
У себя в голове?.. Сапёр извлечёт из почвы,
Как из почты, и перережет, как пуповину
Проводочек:
«Эй, половина. Спокойной ночи».

Летит с ветвей ажурный лист
Приходит осень. Зябко ёжась,
Садится юный журналист
Искать фуллтаймовую должность.

Да, он, трепло и егоза,
Берётся, наконец, за дело.
Не хочет быть как Стрекоза,
Что лето красное пропела,
А тут зима катит в глаза.

Он алчет славы и бабла.
Свою визитку; пропуск; статус.
Сменить весёлую поддатость
На деловое бла-бла-бла.

Сменить куртёнку на гвозде
На пиджачок, лэптоп и туфли.
Пельмени, что давно протухли —
На шведские столы везде.

Он спит до трёх и пьёт до ста
Бутылок в год, но – не тоска ли? —
Он хочет, чтоб его пускали
В партеры и на вип-места.

Так сладко жизнь его течёт
И так он резв и беззаботен.
Но хочет в месяц двести сотен
И чтоб везде ему почёт.

Чтоб офис, годовой баланс,
А не друзья, кабак и танцы.
Ему так мил его фриланс —
Но толку что с его фриланса?

Да, прозы требуют года.
Он станет выбрит и хозяйствен.

Сегодня с милым распиздяйством
Он расстаётся навсегда.

Ревёт, и чуть дышит, и веки болезненно жмурит,
Как будто от яркого света; так стиснула ручку дверную —
Костяшки на пальцах белеют; рука пахнет мокрой латунью.
И воду открыла, и рот зажимает ладонью,
Чтоб не было слышно на кухне.
Там сонная мама.
А старенькой маме совсем ни к чему волноваться.

Ревёт, и не может, и злится, так это по-бабьи,
Так это дурацки и детски, и глупо, и непоправимо.
И комьями воздух глотает, гортанно клокочет
Слезами своими, как будто вот-вот захлебнётся.
Кот кругло глядит на неё со стиральный машины,
Большой, умноглазый, печальный; и дёргает ухом —
Снаружи-то рыжим, внутри – от клеща почерневшим.

Не то чтоб она не умела с собою справляться – да сдохли
Все предохранители; можно не плакать годами,
Но как-то случайно
Обнимут, погладят, губами коснутся макушки —
И вылетишь пулей,
И будешь рыдать всю дорогу до дома, как дура,
И тушью испачкаешь куртку, как будто штрихкодом.

Так рвёт трубопровод.
Истерику не перекроешь, как вентилем воду.

На улице кашляет дядька.
И едет машина,
По камешкам чуть шелестя – так волна отбегает.
И из фонаря выливается свет, как из душа.
Зимой из него по чуть-чуть вытекают снежинки.
Она закусила кулак, чтобы не было громко.
И правда негромко.

Чего она плачет? Чёрт знает – вернулась с работы,
Оставила сумку в прихожей, поставила чайник.
– Ты ужинать будешь? – Не буду. – Пошла умываться,
А только зашла, только дверь за собой затворила —
Так губы свело,
И внутри всю скрутило, как будто
Бельё выжимают.
И едет по стенке, и на пол садится, и рот зажимает
ладонью,
И воздухом давится будто бы чадом табачным.