Вера Полозкова - Фотосинтез

И однажды Хью сидел на крыльце, спокоен и деловит,
Набивал себе трубку (индейцы такое любят).
И пришла к нему женщина в капюшоне, вздохнула: «Хьюберт.
У тебя ужасно усталый вид.

У меня есть Босс, Он меня и прислал сюда.
Он и Сын Его, славный малый, весь как с обложки.
Может, ты поиграешь им на губной гармошке?
Они очень радуются всегда».

Хью все понял, молчал да трубку курил свою.
Щурился, улыбался неудержимо.
«Только вот мне не с кем оставить Джима.
К вам с собакой пустят?»
– Конечно, Хью.

Дни идут, словно лисы, тайной своей тропой.
В своем сказочном направленьи непостижимом.
Хью играет на облаке, свесив ноги, в обнимку с Джимом.
Если вдруг услышишь в ночи – подпой.

Лето ползет июлем как дрожжевым
Тестом. Лицо черно, как дорожный битум.
Не столько щемящей горечи по убитым,
Сколько тоскливой ненависти к живым.

Славно живешь, покуда не пишешь книг.
Искорка божья в сердце водичкой плещет,
Солнышком блещет, кровью из носа хлещет,
Едет по шее, льется на воротник.

Маленький Мук, глаза у тебя – пейот.
Солнечный психоделик, слоист, игольчат.
Смотришь и знаешь – этот меня прикончит.
Этот меня, скорее всего, добьет.

Совпали частотами, Костя, бешеный резонанс; запели вчера —
так слышно на полквартала. Похожи просто нюанс в нюанс,
одно и то же на лбу у нас десница божия начертала.

Так вычисляют своих – на раз, без предисловий и прочих
вводных. Слишком старые души сослали в нас, простых, тупых
молодых животных.

Оба ночные, норные звери, обоим довольно зло, мех дыбом,
глаза по блюдцу, как две шиншиллы. Обоим везло чуть реже,
чем не везло, у обоих неблагодарное ремесло, симметричная
дырка в черепе, в жопе шило.

Костя, как бы нас ни ломало тут по весне, ни стучало бы по
башке на любом углу нам, с какой бы силой – счастье: я по —
звоню, ты откроешь мне и напоишь лучшим своим улуном.
Или текилой.

Я люблю тебя слушать, Костя, в тебе миры и галактики, ты
глядишь молодым джедаем. Мы оба с тобой не знаем правил
игры, но внимательно наблюдаем и выжидаем. Умеем чуть —
чуть заступать за Матрицу, видеть со стороны, слышать то, чего
не секут другие; одиноки, сами себе странны – но проницаем
дальше четвертой стены и немножко рубим в драматургии.

Костя! Меня жестоко разобрало. Я прячусь от всех и думаю,
что соврать им. Ты, пожалуйста, не устань пускать меня под
крыло и давать тепло. Как положено старшим братьям.

А воздух его парфюма, пота и табака
Да старой заварки – стал нестерпимо вкусным.
Вдохнуть бы побольше, стать бы турбонаддувным.

Ты просишь:
– Можно я поживу у него пока?
Надеясь:
– Можно я поживу с ним?
Глотая:
– Можно я поживу в нем?..

Довольствуйся малым, мой свет, учись ничего не ждать.
А то так и будешь годами ждать, словно Вечный Жид.
Радуйся мелочи, сразу станет чуть легче жить.
Сразу снидет на голову божия благодать.