Луиш де Камоэнс - Лузиады

Хвалу и славу долго воздавала
Воителю красавица сирена,
Но даже и она не умолчала
О ярости властителя безмерной.
Ведь тот, кого Виктория венчала,
Кто доблестью отмечен несомненной,
Сподвижникам быть должен
верным другом
И врачевать обязан их недуги.

"Когда нужда и тяжкие лишенья
Солдат, видавших виды, угнетают
И стрелы смерти, угрожая мщеньем,
Над воинами храбрыми витают,
Лишь злые души с небывалым рвеньем
На казнь своих собратьев отправляют
За сладкий грех, присущий нам извечно,
Безвестный лишь глупцам бесчеловечным.

Когда б еще над девой непорочной
Свершил насилье португал злосчастный
Иль от семейных уз, святых и прочных,
Он даме предложил бежать прекрасной,
Увы, но нет... всех бед его источник
В рабыне заключался сладострастной.
Хоть слава Албукерка осеняет,
Ее пятно позора омрачает.

Когда влюбился Апеллес в Кампаспу,
Великий Александр по доброй воле
Расстался с чаровницею прекрасной,
Чтоб не томился живописец боле.
Когда ж Арасп, потерянный, несчастный,
Признался Киру, что, себе на горе,
Пантеею пленился он прелестной,
Пред ним блиставшей красотой
небесной,

Суровый перс, почтив любви законы,
Легко простил отважного героя,
И долго тот служил опорой трону,
Хранителем земли родной покоя.
И Болдуин, любовью распаленный,
Увел Юдиту дерзостной рукою,
Но Карл, ему прощение даруя,
За дочерью дал Фландрию благую".

Но, к песне вдохновенной возвращаясь,
Суареша волшебница почтила,
Пред коим, горьким страхом проникаясь,
Аравия взор робкий опустила.
Его Зейла, слезами заливаясь,
О милосердье горестно молила,
Пред ним Медина гнусная дрожала,
К его стопам Бербера припадала.

"И славную корицей Тапробану,
Что в зарослях душистых утопает,
Дань приносить корой благоуханной
Дружина Луза быстро заставляет.
В Коломбо, граде, Богом Лузу данном,
Свой стяг Суареш властный водружает,
На башне реет флаг непобедимый,
От бед небесным промыслом хранимый.

Но, рассекая волны Эритреи,
Уже Секейра гордый поспешает
Туда, где, в рощах пальмовых пестрея,
Земля царицы Савской пребывает.
Массауа, противиться не смея,
Водой героя властного снабжает,
И к островам плывет он отдаленным,
Познать земные тайны устремленный.

Затем Менезеш, в африканском зное
Прославивший свою навеки шпагу,
Придет на смену гордому герою,
На дерзостный Ормуз нагонит страху.
Потом, великий Гама, пред тобою
Восток склонится, чтя твою отвагу.
Ты, в графский сан монархом возведенный,
Прибудешь в край, тобою обретенный.

Но смерть с неумолимостью фатальной
И к королю, как к нищему, стучится,
И день придет, наступит час печальный,
И ты смежишь усталые зеницы.
Другой Менезеш, рыцарь идеальный
И в доблести не знающий границы,
Продолжит труд великий и достойный
И будет править мудро и спокойно.

Не только малабарцев непокорных
Он в битве близ Кулета одолеет
Он вступит в бой, тяжелый и упорный,
С тем злом, что над людской
душой довлеет,
И семь грехов, презренных и позорных,
Младой правитель обуздать сумеет,
И честною и праведною жизнью
Навек прославит гордую отчизну.

Когда же к звездам отойдет правитель,
Ты, Машкареньяш, доблестный и славный,
Увидишь, как коварный похититель
Твой сан захватит дерзко, своенравно.
Но ты, высокой мудрости носитель,
Индийских вод хозяин полноправный,
За все страданья от судьбы суровой
Венок получишь наконец лавровый.

Ты покоришь могучею рукою
Бинтон, свою Малакку защищая,
И с горсткой португальцев удалою
Дружины супостатов покараешь.
Конец положишь гнусному разбою,
Навеки нечестивцев обуздаешь,
Пред славным португальским гарнизоном
Бессильны копья, стрелы, бастионы.

Но алчность, честолюбие, порок,
Отринув честь и стыд, открыв забрало,
Тебя, забыв, что миром правит Бог,
Подвергнут униженьям небывалым.
Но пусть для них трубит победный рог,
Печалиться героям не пристало.
Лишь тот, кто справедливость почитает,
Победу неподдельную стяжает.

Сампайу тоже, я не отрицаю,
Отвагой будет славен несравненной,
И, Малабар заносчивый карая,
Он в Баканор ворвется дерзновенно,
Там, супостатам мощь свою являя,
Круша своих врагов иноплеменных,
Он, обойдя ловушки и преграды,
Потопит каликутскую армаду.