Луиш де Камоэнс - Лузиады

Атаки кораблей неисчислимых,
Отсутствие ветров благоприятных,
Неистовство валов неутомимых
Флот обрекут на гибель безвозвратно.
Герои прежних лет в строю незримом
Придут, чтоб подвиг зреть невероятный
Второго Сцевы, что, презрев все раны,
За честь отчизны биться будет рьяно.

Бедро герою пулей раздробило.
Но он, исполнясь силой боевою,
Покамест сердце доблестное живо,
Бесстрашно бьется с вражеской ордою.
Но вот другая пуля разделила
Младое тело с гордою душою.
И так, покинув тесную темницу,
На волю, к небесам благим стремится.

Отыди с миром, дух непобежденный,
Спеши теперь вкусить отдохновенье,
Ведь сам отец, печалью удрученный,
За сына своего готовит мщенье.
Я слышу грохот пушек разъяренных
И василисков злобное пыхтенье,
Летящих пуль пронзительные звуки,
Пред коими трепещут мамелюки.

С огнем в груди и с горькими слезами
В очах, тоской о сыне истомленных,
Грядет отец, чтоб ненависти пламя
На недругов обрушить обреченных.
И, гневом благородным подстрекаем,
Так отомстит врагам он беззаконным,
Что волны Нила в страхе встрепенутся,
А Ганг и Инд в рыданьях содрогнутся.

Как грузный бык, что, в битву собираясь,
Рога о дуб самозабвенно точит,
Пред гордым древом силой похваляясь,
От ярости к сопернику клокочет,
Так и Франсишку, гневом распаляясь,
Сперва Дабул предать позору хочет,
Камбейцев дланью сильною карая
И спесь с врагов заносчивых сбивая,

Потом у Диу, что давно известен
Осадами и битвами своими,
Он в бегство обращает флот чудесный,
Что послан мусульманами был злыми.
А Мелик-Яс, ислама сын бесчестный,
Громами побежденный роковыми,
Узрев лихие молнии Вулкана,
Навеки сгинет в недрах океана.

А Мир-Хусейн увидит в тяжкой муке,
Как горы трупов примет глубь морская,
Как по волнам отрубленные руки
Плывут, тела навеки покидая.
Услышит плача жалобные звуки,
Узрит, как пламя, воды обнимая,
Все поглотит. Огонь и меч всесильный
Пожнут в той битве урожай обильный.

Но ах, когда великий победитель
Направит бег к отчизне отдаленной,
То случай - гордой славы похититель
Терзать героя будет неуклонно.
Гроза Египта, Индии властитель
Почиет, на чужбине погребенный.
У мыса Бурь приют найдет навечно
Он волею судьбы бесчеловечной.

То дикари нагие сотворят,
Что ратоборцам было не под силу.
И палками простыми сокрушат
Того, кого праща всегда щадила.
И сим невольно Божий суд свершат,
Отверзнут двери сумрачной могилы.
То, что зовут иные злой судьбою,
Есть Провиденье Божие Святое.

Но, - возгласила нежная сирена,
Я вижу, море кровью набухает
И Кунья, флотоводец дерзновенный,
Пожару Браву с Ожей подвергает.
Извечно дальний брег страны полдневной
Бессмертного героя вспоминает.
В чужих морях затеряны и ныне
Те острова, что Куньи носят имя.

И в отблеске зарницы негасимой
Грядет в Ормуз с отборными войсками
По морю Албукерк непобедимый,
На дерзких персиан обрушив пламя,
И мнится, Божий херувим незримо
Простер покров над вашими полками.
И обратил на персов оробелых
В час роковой их собственные стрелы.

И не спасут и горы соляные
От разложенья трупы супостатов,
И Албукерка залпы громовые
Под небом раздадутся Калайата,
Бахрейна перлы, светом налитые,
Как дань пришлет герою край богатый.
И склонит выю гордый перс под игом,
Покорствуя лузиадам великим.

Я вижу ветви трепетные пальмы,
Которыми Виктория венчает
Того, кто у брегов чужих и дальних
Великий Гоа дерзко покоряет!
Но, дней приход предчувствуя печальных,
Он остров вожделенный оставляет,
Пообещав, что вскорости вернется,
С Фортуной да и с Марсом разочтется.

И вот уже опять на стогнах града
Его войска индийцам угрожают.
Презрев все копья, стрелы и засады,
Язычников и мавров усмиряют
Так яростно, что в гневе беспощадном
Голодным львам они не уступают,
И славят день страдалицы невинной,
Принявшей тяжкий крест Екатерины.

И ты, Малакка, что средь вод Авроры
В довольстве изобильном пребываешь,
Забудешь о своем величье скоро
И новых повелителей признаешь.
Напрасно ныне стрел каленых горы
Ты ядом сокрушительным питаешь.
Малайцы и яванцы во кручине
Склонятся перед Лузовой дружиной".