Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Я судьбу свою горькую, мрачную
Ни на что не желаю менять:
Начал жизнь я мою неудачную, –
Я же буду ее и кончать!
Больше бога, Героя и Гения
Обожаю себя самого,
И святей моего поклонения
Нет на нашей земле ничего.

Неудачи мои и пороки
И немытый, в расчесах, живот,
И бездарных стихов моих строки,
И одежды заношенной пот –
Я люблю бесконечно, безмерно,
Больше всяких чудес бытия,
Потому что я знаю наверно,
Что я – это – Я!

Я не лучше других, не умнее,
Не за силу и доблесть мою
Я любовью к себе пламенею
И себе славословье пою.
Я такой же бессильный и тленный,
Я такая же тень бытия,
Как и все в бесконечной вселенной,
Но я – это – Я!

Едут навстречу мне гробики полные,
В каждом – мертвец молодой,
Сердцу от этого весело, радостно,
Словно березке весной!

Вы околели, собаки несчастные, –
Я же дышу и хожу.
Крышки над вами забиты тяжелые, –
Я же на небо гляжу!

Может, – в тех гробиках гении разные,
Может, – поэт Гумилев…
Я же, презренный и всеми оплеванный,
Жив и здоров!

Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь
Падалью, полной червей,
Но пока жив, – я ликую над трупами
Раньше умерших людей.

Пышны юбки, алы губки,
Лихо тренькает рояль…
Проституточки-голубки,
Ничего для вас не жаль…

Я – писатель, старый идол,
Тридцать дней в углу сидел,
Но аванс издатель выдал –
Я к вам вихрем прилетел.

Я писал трактат о Будде,
Про Тибет и про Китай,
Но девчонок милых груди
Слаще, чем буддийский рай.

Завтра снова я засяду
За тяжелый милый труд, –
Пусть же нынче до упаду
Девки пляшут и поют.

Кто назвал разгул пороком?
Думать надо, что – дурак!
Пойте, девки, песни хором,
Пейте, ангелы, коньяк!

Все на месте, все за делом
И торгует всяк собой:
Проститутка статным телом,
Я – талантом и душой!

И покуда мы здоровы,
Будем бойко торговать!
А коль к нам ханжи суровы,
Нам на это наплевать!

Существованье беззаботное
В удел природа мне дала:
Живу – двуногое животное, –
Не зная ни добра, ни зла.

Всегда покорствую владыке я,
Который держит бич и корм,
И чужды мне стремленья дикие
И жажда глупая реформ.

Услышу <���слово> коль про бога я, –
Я только прыскаю в кулак:
Чья мысль бездарная, убогая
Могла в пустой поверить знак?

В свои лишь мускулы я верую
И знаю: сладостно пожрать!
На все, что за телесной сферою,
Мне совершенно наплевать.

Когда ж промчатся дни немногие
И смерть предстанет предо мной,
То протяну спокойно ноги я
И мирно сделаюсь землей.

Пищи сладкой, пищи вкусной
Даруй мне, судьба моя, —
И любой поступок гнусный
Совершу за пищу я

Я свернусь бараньим рогом
И на брюхе поползу,
Насмеюсь, как хам, над Богом,
Оскверню свою слезу.

В сердце чистое нагажу,
Крылья мыслям остригу,
Совершу грабеж и кражу,
Пятки вылижу врагу.

За кусок конины с хлебом
Иль за фунт гнилой трески
Я, — порвав все связи с небом, —
В ад полезу, в батраки.

Дайте мне ярмо на шею,
Но дозвольте мне поесть.
Сладко сытому лакею
И горька без пищи честь.

За веком век Христовы слуги,
Добро венчая, зло клянут
И, заключившись в тесном круге,
Творят над Миром страшный суд.

Я их заветы отвергаю.
Добра от зла не отличаю, –
И все ж я, несомненно, жив,
И даже весело играю,
И даже в горестях счастлив.