Игорь Чиннов - Собрание сочинений - В 2 т. Т.1 - Стихотворения

Озера то, иль острова,
Иль облака, иль птичья стая?
Фонтан, фантазия, каприз.

Сквозь лунное очарованье
Кровать плывет, куда хочу –
По блеску крыш, как по ручью.

Полоски дыма там, вдали –
Как оснеженные тропинки,
И мы гулять по ним пошли –

И говорили без запинки
Ночными странными стихами,
И долго звуки не стихали,
Уже неслышные с земли.

Дали как будто во льду.
Ветер даже дубы оголяет.
Вслед за последним лучом
Медленно меркнут поля.

Веток не рвут на ходу
Те, кто осенью в роще гуляет.
Ветки висят под дождем,
Мертвой листвой шевеля.

Зыбь серебрится в пруду.
Помечтай, будто в водах бесцветных
Ветки деревьев иных
Сыплют невянущий цвет,

Будто в незримом саду
Расцветают нездешние ветки,
Вечно мерцает сквозь них
Нежный немеркнущий свет.

– Дымящие трубы,
На пристани уголь и щебень.
– Прозрачное небо
И птичий серебряный щебет.

– Дым черен и горек,
Безрадостен серенький берег.
– Луч нежен и ярок,
И бабочка села на вереск.

– Разломаны бурей
Две лодки на отмели серой.
– Лазурное море
Покойно, и солнечен берег.

– Засохший кустарник
И кладбища – взглядом не смерить.
– И светлый бессмертник,
Сияние жизни и смерти.

Что ж – думающие машины
Заменят нас – а мы пойдём
Смотреть на лилии долины
Под нежно-солнечным дождём.

Забыты тёмные заботы,
Природа ангельски чиста.
Как лепестки, две легких ноты
Упали с белого куста.

Синеют птицы, расцветая,
И кажется, цветы слышны.
И слился с пением и стаей
Глубокий отзвук тишины.

И так прозрачно-своевольно,
Так беззаботно, так шутя,
И просто, и совсем не больно…

(Я размечтался, как дитя.)

Жил да был Иван Иваныч:
Иногда крестился на ночь,
Вдаль рассеянно глядел.
Жил на свете, как умел.
Жил на свете как попало.
Много в жизни было дел.

Сердце слабое устало,
Сердце биться перестало.
В небе дождь вздыхал, шумел,
Будто мертвого жалел:
Влаги пролилось немало –

Видно, смерть сама рыдала,
Близко к сердцу принимала
Человеческий удел.

Вечный образ: счастье – ветер в поле,
Дым, растрёпанный дождём.
Мы живём в заботе, страхе, боли;
«Человек для слёз рождён».

На кого надеяться? На эти
Грозовые облака?
На глухое небо в смутном свете?
На лучи издалека?

На мерцанье над ночной дорогой,
По которой мы во мгле пройдем?
И в ответ – молчанье, да немного
Погрохочет гром.

А может быть, всё же – спасибо за это:
За нежность туманно-жемчужного света,
За свежесть дождём всколыхнутого сада,
За первые знаки – уже – листопада.

Спасибо, что облако меркнет и тает
Над этой в закат улетающей стаей,
И розовый свет приближается к морю…
Ну что же, спасибо. Да разве я спорю…

«Если завтра война»… Накануне войны,
Накануне беды и тоски
Поглядим на сиянье волны
И на трепет звезды.

Поглядим, как ярки
Отцветающие цветники
И как нежно летят светляки,
Будто искры, упавшие с легкой звезды.

Поглядим, как роса,
Перед тем как исчезнуть, светла,
Как блестящая капля спадает с весла,
Будто гаснет звезда.

Поглядим, если завтра война,
Как сегодня погода прозрачно ясна,
Поглядим – в этом мире беды и тоски –
На сияющие пустяки.

О мировом безобразии
Лучше совсем умолчим.
Скажем про нежную празелень
Ночи, сходящей на Рим,

Про голубое мерцание
Осеребренных олив
(Ночь, тишина мироздания,
Будто далекий прилив).

Ночь, голубая пришелица,
Скажем и мы про нее
(Полное лунного шелеста,
Дремлет легко бытие).

И, не боясь повторения
И не ища новизны,
Скажем про синее пение
Вновь наступившей весны.

Он мерзнет в воротах парка,
Просит на рюмку
И греет облачком пара
Худую руку.

От снега намокли ветки.
Ветер – сильнее:
Краснее мокрые веки,
А рот синее.