Фахриддин Гургани - Вис и Рамин

Сверкали звезды, месяц и заря -

Красавицы и воины царя,

Все -- знатные, и все -- друг друга краше,

Тюльпанами в руках пылали чаши.

Как щедрой влагой облако полно,

Так щедрым счастьем разлилось вино.

Князья, военачальники, вельможи

На яркие созвездия похожи,

Как солнце среди них -- Рамин высокий,

Глаза -- нарциссы, как шиповник -- щеки.

Уста -- как виноградная услада,

А кудри -- словно гроздья винограда.

Он вырос, как цветник растет весной,

Он -- кипарис вблизи воды речной.

Он узок в поясе, и узок рот,

И сердце сузилось из-за невзгод!

Он пировал и чанг держал в руке,

Но был он -- как утопленник в реке.

От страсти и вина он пьян вдвойне,

Его тоска -- в разлуке и в вине.

Как золото, от пьянства лик расплавлен,

Нет, горечью любви Рамин отравлен!

Лицо любимой для него -- вино,

Ее дыханьем сердце сожжено!

Явилась Вис в цветник, сама в цвету,

Цветению даруя красоту.

Кормилица, не пожалев труда,

Обманом привела ее сюда.

Сквозь щелку посмотрев с навеса вниз,

Она сказала луноликой Вис:

"Душа моей души! Скажи, царица,

Кто может красотою с ним сравниться?

Лишь твой любимый на него похож,

Как этот витязь, лишь Виру хорош!

Сама весна в его чертах жива,

Лицо -- изображенье божества!

Тебе такой возлюбленный под стать,

Такой тобою вправе обладать."

Как только Вис взглянула на Рамина,

Слились душа и тело воедино.

Внимательнее посмотрела вновь, -

К Виру забыла верность и любовь!

Подумала: "Что, если, мной ценим,

Он сделался б возлюбленным моим?

Покинули меня супруг и мать.

Ужели я в огне должна сгорать?

К чему мне одиночество в неволе?

К чему терпеть? Я из железа, что ли?

Найдется ли утешнее услада?

Отказываться от него не надо!"

Так думала она, душой болея,

О времени прошедшем сожалея.

Сгорая от любви необычайной,

С кормилицей не поделилась тайной.

Сказала: "Подтвердился твой рассказ, -

Он в жизни даже лучше во сто раз.

Рамин умен, красив и благонравен,

Виру судьбой блистательною равен,

Но то, что ищет, -- не найдет, не встретит:

Я та луна, что для него не светит!

Его недугом не хочу болеть,

От страсти не хочу терзаться впредь.

Не надо мне страданий и стыда.

Зачем ему заботы и беда?

Красавицу найдет по божьей воле, -

Забудет обо мне, о прежней боли!"

С навеса цветника спустилась Вис.

Над миром -- ей казалось -- мрак навис.

Казалось: близко злого дива запах,

Ее душа -- в его когтистых лапах,

Он отнял силу тела, краску щек,

Из сердца он терпение извлек.

Сильна, но и робка была любовь, -

Из сердца начала сочиться кровь.

То страсть горит в глазах огнем безумья,

То в голову приходят ей раздумья,

То говорит: "Зачем дрожать заране?

От вражеских избавлюсь посяганий!

Зачем отказываться от любви

И сдерживать желания свои?

О нет, бежать от страсти нет причин,

Когда влюбленный честен, как Рамин!"

То стыд со страстью расправлялся разом,

И ей давал советы ясный разум.

Ей было страшно сделаться бесчестной

И трепетать пред карою небесной.

Боялась в преисподнюю попасть, -

Сильнее были стыд и страх, чем страсть.

И каялась она, что полюбила,

И господа о помощи молила.

Твердило сердце, тверже становясь,

Что станет преступленьем эта связь.

Ее пугало вожделенья ложе,

Ей честь была любимого дороже.

Так воцарились в сердце справедливость,

И божий страх, и разум, и стыдливость.

Не ведала кормилица, что честь

Она любви решила предпочесть.

Кормилица отправилась к Рамину:

"Ветвь радости украсила равнину,

И стала Вис уступчивей немного,

Ослабло горе, улеглась тревога.

Твоею станет Вис, я верю в это, -

На древе счастья жди плода и цвета."

Рамин обрадовался, как мертвец,

Что оживал -- и ожил наконец.

Поцеловал он перед мамкой землю.

"О мудрая, -- сказал, -- тебе я внемлю!

От смерти ты меня спасла, я чту

Венца превыше эту доброту.

Достойна чистота твоя наград,

Пускай господь воздаст тебе стократ.

Я должное воздам твоим трудам,

Когда всю душу я тебе отдам.

Тебе я сын теперь, а не чужой,

Так будь мне матерью и госпожой!

Я все твои исполню повеленья,

Жизнь за тебя отдам без сожаленья.

Отныне ты распоряжайся мной,

Моим деяньем, честью и казной."

Любезных слов он много произнес,

Ей три мешка динаров преподнес

И золотой ларец, что шахам нужен, -

Шесть нитей было в том ларце жемчужин,