Виталий Ханинаев - Три яйца, или Пистолет в задницу

женскую ласкает плоть

неумело смело.

На столе хмельной зимы

догорели свечи.

Потонули в царстве тьмы

головы и плечи.

Улица белым-бела

от лихой метели.

Спят застывшие тела

в елочной постели.

И рождественский покой

вряд ли кто разбудит.

И ночи точь-в-точь такой

никогда не будет.

15-17 января 1980

ПОЗДРАВЛЕНИЕ

Анне Т-ди

Во времена Наполеона

(величественней: Бонопарта)

еще не знали телефона

и, чтоб поздравить с Восьмым Марта,

Болконский, князь, в пыли и саже,

прям с поля боя был готов

бежать скорей к своей Наташе,

ей поднести букет цветов.

Но за отечество стоять

патриотично и гуманно,

хотя любимая желанна...

Увы, что стоило мечтать!

Да, были люди в веке прошлом!

Забыв о временном, о пошлом,

хранили свято честь мундира,

и шпаги блеск, и лоск картуза,

их часто посещала муза,

нередко им звучала лира.

Глуха к минувшему эпоха!

Что было, кануло, ушло.

Что встарь считалось хорошо,

теперь возможно счесть за плохо.

Перечитав слова с листа,

я был изрядно удивлен.

Цель моего письма проста:

поздравить Вас с прекрасным Днем!

За этот длинный фельетон

прошу я Вас великодушно

простить меня на этот раз.

Я в нерешенье, но во мне

есть что-то, что неравнодушно...

Не к Вам, К тому, что скрыто в Вас.

И в завершенье я рискну

открыть Вам истину одну

(прошу простить и в этот раз):

я счастлив тем, что знаю Вас.

8 марта 1980

МОНОЛОГ КРЕСТЬЯНИНА

Позвольте сообщить вам весть,

она волнует кровь.

Моя собака хочет есть,

ей мясо приготовь.

Моя кобыла ржет и ржет,

ей подавай овес.

А мой ишак который год

вкушает купорос.

Моя корова, свет кляня,

забыв про молоко,

сказала мне: "Не зли меня!"

Послала далеко.

Разволновался я до слез,

заплакал, зарыдал.

А после весь свой скот отвез

и государству сдал.

Теперь доволен я, друзья,

нет никакой возни.

Свободен я. Спокоен я.

Пусть думают они.

Вдобавок, если б предложить

сумел бы кто-то мне,

что пить, что есть, как дальше жить,

я б счастлив был вдвойне.

1980

Улица ГОРЬКОГО

На Тверской, как всегда, лихорадка,

в "Елисеевском" скопище толп,

в кафе "Лира" смертельная схватка,

и милиционер, точно столб.

А в отеле "Москва", да и в прочих,

гость столицы и чья-то там дочь

под покровами ночи порочной

тленность жизни потешить не прочь.

С Красной Площади черные "Волги"

вверх по Горького катят, а вниз

с "Белорусской", с вокзала, в путь долгий

люди молча идти собрались.

Что ж ты, улица, делаешь с теми,

кто не может иметь миллион...

Говорят, по Тверской в свое время

Пушкин делать любил моцион.

16 сентября 1980

МИР ОДНОЙ ЛЮБВИ

На кровати, на софе,

на диване, на тахте,

в полумраке, в полутьме,

в полуночной темноте

слышен шепот, слышен крик,

слышен плач, и слышен смех,

для ДВОИХ,

а не для всех,

не для фраз, не для проказ...

Для двоих. Для них. Для их

рук и губ. Сердец и глаз.

В знойном ворохе перин,

в буйном море простыней,

в мерном шорохе часов

на полу. Столе. Стене...

В цвете весен, лет и зим,

в свете красочных витрин,

в твердости в продаже вин,

в гордости немых картин,

и полотен, и холстов,

в тайном шелесте кустов,

в доме ветхом и пустом,

в строчках письменных листов,

в дыме сумрачных надежд,

в сонме пуговиц златых,

в груде тряпок и одежд,

в людях, в храмах, в мостовых,

в солнце, в туче за окном,

в сорной куче за углом,

и в терпимом, и в плохом,

в злой усмешке подлеца,

в смерти матери, отца,

во всевластии дворца...

И во всем, что бренно, тленно,

нет начала и конца.

И не вырваться из плена...

Двое, чистые сердца,

спят в покое и тепле.

Люди роются в золе.

Руки пачкают в крови.

Мир наш - мир одной любви!

30 октября 1980

ПРАЗДНИК НОВОГОДНИЙ

Праздник новогодний, а на даче

не зима, а лето у друзей.

Много женщин. Значит, быть удаче.

Но о даче. Дача как музей.

Мебель стиля Франции старинной,

на комоде - бронзовый Орфей,

на веранде - склад ликеро-винный,

сам хозяин - местный корифей.

Резво хрусталем играет люстра,

резво в полночь выпита "Шампань".

Захмелев от ощущенья бюста,

я прилег с тем бюстом на диван.

Моему последовав примеру,

пары разбрелись по углам.

Ну а те, кто выпили не в меру,

разлеглись попарно по коврам.

................................................