Сергей Юрасов: Василий Теркин после войны

Я ответил капитану:
— Есть, товарищ капитан!
Всё в порядке — я достану
И трофей немецкий дам.

Через день при комиссаре
Капитану пулемет
Я немецкий сдал и с жаром
Рапортую:
— Так что вот…
Разрешите доложить…
И когда могу отбыть?

Делать нечего начальству:
Пишут — отпуск пару дней,
Я ж возьми и бац с нахальством:
— Еще стопочку бы мне?

Комиссар от злости вышел,
Я сто грамм скорее в рот,
Капитан ко мне — чуть слышно:
— Расскажи про пулемет.

— Очень просто: выполз к фрицу,
Будто в плен, а сам:
— Камрад!
Так и так, мол, — объяснился,
Немец понял — тоже рад.
Пулемет я наш получше
Дал ему, а он мне свой:
Отпуск фриц теперь получит,
Получу и я впервой.

И хотя, пригревшись, спал
Крепко полк усталый,
В первом взводе сон пропал,
Вопреки уставу.

Привалясь к углу стены,
Не щадя махорки,
Для бойцов насчет войны
Вел беседу Тёркин.

— Разрешите доложить
Коротко и просто:
Я большой охотник жить
Лет до девяносто.

Потому хочу сказать —
Сердцем, братцы, чую:
Сталин строит за глаза
Нам судьбу иную.

Я пять лет отвоевал,
Защищал отчизну,
Но, воюя, я мечтал
Про другое в жизни.

И не вышло ни хрена
Из надежды этой —
Снова Сталину нужна
Нам ненужная война,
Чтоб владеть планетой.

Вспоминаю по ночам,
Понимаю больше:
Он и прошлую начал
С Гитлером ведь в Польше.

Что ему, что та война
Унесла милльоны!
Что ему, что вся страна
Гнется, плачет, стонет!

Сколько нас тогда легло…
Сколько нас убито…
Потому и тяжело —
Тяжела обида.

Если б знали наперед
Сталина науку —
Обманул усатый чорт
Родину-старуху!

Потому солдатский путь
Мне забыть нет силы,
Шепчут: «Тёркин, не забудь» —
Братские могилы.

Тридцать лет нам Сталин врет,
Потому в ответе:
За солдат и за народ,
И за всё на свете.

От Ивана до Фомы,
Где б нас ни носило,
Все мы вместе — это мы:
И народ, и сила.

А поскольку это мы,
То скажу вам, братцы,
Нам из этой кутермы
Некуда деваться.

Тут не скажешь: я — не я,
Ничего не знаю,
Не докажешь, что твоя
Нынче хата с краю.

Не велик тебе расчет
Думать в одиночку,
Потому-то он и врет
Тридцать лет, как в бочку.

Сталин новую войну
Нам готовит, чтобы
Перед смертью всю страну
До конца угробить.

Нам же, хлопцы, наплевать
На его делишки,
Можем только пожелать
Ни дна, ни покрышки, —
Дорога отчизна-мать,
Дом, семья, детишки.

Но признать не премину,
Дам свою оценку:
Тут не то, что в старину,
Не пробьешь лбом стенку.

Тут не то, что на кулак:
Поглядим, чей дюже, —
Я сказал бы даже так:
Тут гораздо хуже.

Со смекалочкой во всем
Действуй осторожно,
Перетерпим, перетрем,
Выждем, когда можно…

Ну, да что там толковать,
Ясно, как на смотре:
Сталин хочет воевать,
Ну, а мы посмотрим.

Хочешь жить — не забывай,
Забывать не вправе:
Он нам скажет: умирай!
Мы ему: — Отставить!

Вот тогда перед страной
Выполнишь задачу,
А к тому еще живой
Будешь сам в придачу.

Потому и доложить
Захотел вам просто,
Что большой охотник жить
Лет до девяносто.

Год назад, а может ныне,
По дороге на Берлин
Ехал Тёркин на машине
За нарядом на бензин.

С ним была его команда:
Полковой шофер-сержант.
Газовали два сержанта
Получить скорей наряд.

Не подумайте худого —
Запланировали путь:
На обратном рейсе снова
В гости к немкам завернуть.

Час назад свою подружку
Каждый коротко обнял,
Потому на всю катушку
Жал шофер и газовал.

Жизнь в казарме всем знакома —
Жить живи, дышать не смей:
Ни подруги, ни знакомой,
Ни чужой и ни своей.

Потому и сердце бьется,
Если выйдет из ворот:
Будет случай, подвернется —
Чью-то долю ущипнет.

А сержантам в полк вернуться
По приказу надо в срок,
Если ж раньше обернуться —
Ущипнут еще кусок.