Нина Воронель - Ворон – Воронель

Но если б кто и захотел,
Сочувствуя, прийти,
Какие мог бы он слова
Для смертника найти,
Чтоб душу брата увести
С тернистого пути?

Бредет, шатаясь, через двор,
Дурацкий маскарад,
Тяжелых ног и бритых лбов
Изысканный парад, —
Нам всем дана судьба одна,
Нам всем дорога в ад.

Мы чистили сухим песком
Холодный блеск перил,
Мели полы, скребли столы
И драили настил,
Таскали камни через двор
И падали без сил.

Трепали мы сухой канат
До крови на ногтях,
Орали мы весь день псалмы
С мочалками в руках,
Но в сердце каждого из нас
Всегда таился страх.

И в страхе облетали дни,
Как листья в октябре,
Мы забывали, что Его
Повесят на заре,
Пока не увидали вдруг
Могилу во дворе.

Там крови ждал сухой асфальт,
Разинув желтый рот,
И каждый ком кричал о том,
Кто в этот час живет,
Переживет и эту ночь,
А на заре умрет.

И каждый шел, познав душой
Страданье, Смерть и Рок,
И каждый в номерном гробу
Был заперт на замок,
И, крадучись, пронес палач
Зловещий свой мешок.

В ту ночь во тьме по всей тюрьме
Бродил и бредил страх,
Терялся зов и гул шагов
На каменных полах,
И в окнах пятна бледных лиц
Маячили впотьмах.

Но, словно путник у реки,
Уснул под утро Он,
И долго стражу удивлял
Его спокойный сон
В тот час, когда пришел палач
И жертвы ждет закон.

А к нам, мерзавцам и ворам,
Не приходил покой,
А нас, рыдавших в первый раз
И над чужой судьбой,
Сквозь ночь гнала чужая боль
Безжалостной рукой.

Тяжелым грузом грех чужой
Ложится на сердца,
И кем-то пролитая кровь
Жжет каплями свинца,
И меч вины, калеча сны,
Касается лица.

Скользила стража вдоль дверей
И уходила прочь,
И, распростершись на полу,
Чтоб ужас превозмочь,
Молились богу в первый раз
Безбожники в ту ночь.

Молились богу в первый раз
Проклятые уста,
Могильным саваном в окне
Шуршала темнота,
И обжигала, как вино,
Раскаянья тщета.

Свет звезд потух, пропел петух,
Но полночь не ушла;
Над головой во тьме ночной
Сходились духи зла,
Да ужас, разевая пасть,
Смеялся из угла.

Минуя нас, они, клубясь,
Скользили на полу,
Цепляясь щупальцами рук,
Струились по стеклу,
То в лунный круг вплывали вдруг,
То прятались во мглу.

Следили мы, как духи тьмы
Вились невдалеке:
В тягучем ритме сарабанд,
Кружась на потолке,
Бесплотный хор чертил узор,
Как ветер на песке.

Нас мрак не спас от их гримас,
А день не приходил,
Их стон, как похоронный звон,
Под сводами бродил,
На зов их души мертвецов
Вставали из могил:

«О, мир богат! — они вопят. —
Да ноги в кандалах!
Разок-другой рискни игрой, —
И жизнь в твоих руках!
Но смерть ждет тех, кто ставит грех
На карту второпях!»

Тем, кто закован в кандалы,
Чей мир и дом — тюрьма,
Толпой людей, а не теней
Полна казалась тьма.
О кровь Христова! Их возня
Сводила нас с ума.

Вились вокруг, сплетая круг
Бесплотных рук и глаз,
Жеманным шагом потаскух
Скользили, зло смеясь,
И на полу, склонясь в углу,
Молясь, дразнили нас.

Заплакал ветер на заре,
А ночь осталась тут,
Зажав в тиски кудель тоски,
Сучила нить минут.
Мы в страхе ждали, что к утру
Свершится Страшный суд.

Рыдая, ветер проходил
Дозором над тюрьмой,
Пока развязку торопил
Бег времени слепой.
О, ветра стон! Доколе он
Приставлен к нам судьбой?

Но вот настиг решетки свет,
По стенам их гоня,
Вцепились прутья в потолок
Над койкой у меня:
Опять зажег жестокий бог
Над миром пламя дня.

К шести успели подмести,
И стихла в семь тюрьма,
Но в трепете могучих крыл
Еще таилась тьма:
То нас дыханьем ледяным
Касалась Смерть сама.

Не в саване явилась Смерть
На лунном скакуне —
Палач с мешком прошел тайком
В зловещей тишине:
Ему веревки и доски
Достаточно вполне.

Как тот, кто, падая, бредет
По зыбким топям зла,
Мы шли, молитвы позабыв,
Сквозь муки без числа.
И в сердце каждого из нас
Надежда умерла.

Но правосудие, как Смерть,
Идет своим путем,
Для всех времен людской закон
С пощадой незнаком:
Всех — слабых, сильных — топчет он
Тяжелым сапогом.