Хуан Хименес: Вечные мгновения

...Но к нам она путь отыщет и, мертвая, встретит нас.

Перевод А. Гелескула

27 4. ЮНОСТЬ

Мы с тобой одни остались ты и я - в тиши балкона. Ты моей невестой стала этим утром полусонным.

...Вся природа в сладкой лени, краски стерты, блеклы тени, серо-розовое небо, тускловатый свет осенний...

Я к тебе приблизил губы, и, не поднимая взгляда, ты подставила мне щеку, расставаясь будто с кладом.

...Пожелтевших листьев груды на глухих садовых тропах, но еще разлит повсюду аромат гелиотропов...

Я назвал тебя невестой; ты молчание хранила, но из глаз меланхоличных две слезинки уронила.

Перевод Н. Горской

29 5. ЮНОСТЬ

Когда сказал ей в тот вечер, что я уеду наутро, она, взглянув, улыбнулась, но как-то странно и смутно.

Зачем ты едешь? - спросила. В долинах нашего края такая тишь гробовая, как будто сам умираю.

Зачем ты едешь? - Я слышу, что сердце крикнуть готово, хочу кричать - и ни звука, хочу сказать - и ни слова.

Куда ты едешь? - Куда-то, где выше небо ночное и где не будет так тихо и столько звезд надо мною.

Ее глаза потонули в тиши долин беспробудной, и, погрустнев, она смолкла с улыбкой странной и смутной.

Перевод А. Гелескула

31

Грустные напевы (1902 - 1903)

Далекие сады (1903 - 1904)

Пасторали (1903 - 1905)

6

Заворожило излуку; мирно забылась долина вся в зеленеющих ветлах и белизне тополиной.

Словно душа ее дремлет, и, околдованной дремой, слышатся ей отголоски флейты и песни знакомой.

Завороженные воды, полудремотные струи; сонно склоняются ветлы, тихую заводь целуя.

И - все яснее и ниже, ласковей все и приветней, небо в серебряной пене нежит затоны и ветви.

Снилась мне эта долина и эти воды в покое; сердце к ним шло издалека, чтобы уплыть за рекою, но загрустило нежданно от долетевшего звука; кто-то старинную песню пел над другою излукой.

Перевод Б. Дубина

35 7

Душе все роднее мглистый закат над листвой сухою. Коснись меня, луч осенний, своей потайной тоскою!

Деревья сырого сада размыто сквозят в тумане и кажутся нареченной, с которой все ждут свиданья, и тянутся листья с тропок подобно живым ладоням... Листком обернемся, сердце, и в палой листве потонем!

Приветный, потусторонний закат золотит аллею, и самое потайное под зыбким лучом светлее.

Ласкающий листья отсвет так нежен в касанье робком! Созвучья иного лада плывут по размокшим тропкам напевов и ароматов согласие неземное,

37 что сад золотит нездешней и вечной своей весною.

Сияние нежит листья и, дымчато-золотое, в душе зацветает смутной, неведомой красотою.

Перевод Б. Дубина

39 8 Посох держа на плече, смотрит пастух отрешенно, как расплываются сосны там, на краю небосклона; тянется пыльное стадо, тихое в час этот поздний, и бубенцы под луною все монотонней и слезней. В белых туманах укрылся хутор. Ни света, ни луга только сквозящая всюду вечная чья-то разлука. Речка в себе затаилась, и, хоть не видно протоки, из тишины непроглядной слышно, как воды глубоки. Все расплывается. Глухо, словно над вымершим краем. Лишь под луной золотою плач бубенцов нескончаем. Перевод А. Гелескула 41 8

Ночью ветер сбросил на землю статую Амура... П. Верлен (фр.) .

Под вечер осенний ветер сорвал золотые листья. Как грустно деревьям ночью, как ночь зта долго длится!

Безжизненно-желтый месяц вплывает в черные ветви; ни плача, ни поцелуя в его помертвелом свете.

Я нежно шепчу деревьям: не плачьте о листьях желтых; весной заклубится зелень на ветках, дотла сожженных.

Но грустно молчат деревья, скорбя о своей потере... Не плачьте о желтых листьях: и новые пожелтеют!

Перевод С. Гончаренко

43

С. 43. Эпиграф - из стихотворения Поля Верлена (1844 - 1896) "Сброшенный Амур" (L'Amur par terre).

10

Я не вернусь. И на землю успокоенье ночное спустится в теплую темень под одинокой луною.

Ветер в покинутом доме, где не оставлю и тени, станет искать мою душу и окликать в запустенье.

Будет ли кто меня помнить, я никогда не узнаю, да и найдется ли кто-то, кто загрустит, вспоминая.

Но будут цветы и звезды, и радости, и страданья, и где-то в тени деревьев нечаянные свиданья.

И старое пианино в ночи зазвучит порою, но я уже темных окон задумчиво не открою.

Перевод А. Гелескула

45

11

Я просто сказал однажды, услышать она сумела, мне нравится, чтоб весною любовь одевалась белым.

Глаза голубые вскинув, взглянула с надеждой зыбкой, и только детские губы светились грустной улыбкой.

С тех пор, когда через площадь я шел на майском закате, она стояла у двери, серьезная, в белом платье.