Олег Зоин - Крик в тумане

Осыпаются розы огня, опасно, —

Не протянуть ладонь!

Постепенно стихает гуденье,

Вместо роз — раскаленный пион…

Но и это растает виденье,

А останутся пепел и сон.

… Искры мрак уже не буравят,

Чтобы в ночь улетать и кануть.

Все слабее пламя кровавит

Свою огневую рану.

Зачарованно зрю — как все мы,

Кого зовут людьми.

И проходит бесшумно время,

Не выглядывая из тьмы.

Племя гордых, задиристых, мудрых

И горячих — только тронь! —

Мы придумали под пепла пудрой

Наших душ хранить огонь.

Без тебя вторую весну —

Тяжело!

Тянут птицы на север,

блеснув

Потным крылом.

Клином вдаль улетают

На зеленые острова.

Им на праздники мая

Выписаны права.

Туго крыльями машут

В голубой чистоте…

Помнишь наши,

Весенние,

те

Безумия?

Вот и гам затих

За радостной стаей,

Звон ее песни тает —

Так и в сердце моем встревоженном

По закону разлук непреложному

Засыпает

любовь непростая…

Дуб сбросил осени расцветку,
Морозный воздух неподвижен.
Пушистый снег лежит на ветках,
Легко шуршат по насту лыжи.

Пролеты просторнейших просек…
А чад густой, медовый хвои
Напомнит вдруг то спирта просинь,
То чая горькие настои.

Лишь иногда расколет выстрел
Ту тишь и синь раскатом грубым,
И все опять затихнет быстро —
Пока не встанут лесорубы.

Их план ведет.
Взревут пилою,
Повалят сосны,
пихты,
ели…
А я желания не скрою —
Скорее лес укрыть метелью.

Солнце взяло и пригрело,
Напомнив нам про весну —
Ворот рубашки белой
Потный март расстегнул.

Капельки выросли в капли,
По спине его потекли,
У серых сугробов мягких
Подснежники расцвели.

Воды сочились в недра,
Воды текли в океан,
Воды поили щедро
Степи далеких стран.

И только под небом синим,
Где зной причиняет боль,
Осела в барханы пустыни
Любви горько-белая соль…

Зелёный и красный,
желтый и синий
Играют под солнечным светом:
Это руки свои бензином
Мыл шофёр,
склонясь над кюветом.

Дождь прошел,
в чистом поле порядок:
Над дорогой,
вонзившейся в степь,
Перекинулась сочная радуга,
Упершись в разлохмаченный Днепр.

^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^

Горький листок полынный
Дикую розу любил,
Но дождь его в глину,
Сорвав, забил.

А роза красивее стала,
Обмытая в струй ключе,
Драгоценного краше металла —
Но к чему, зачем?

Чтобы эстет мимоходом
Отсёк ее от стебля,
Поставил бы в воду —
Прощай, земля!

В Богоявленный храм вхожу как атеист —
Скептичный взгляд бросаю вдоль икон.
Старушечий гнусавый шип и свист
Меня честит: не бью святой поклон!

Смотрю, словно в музее, на письмо
Неведомых, сильнейших мастеров.
Славянской вязи ломленной тесьмой
Обвито атрибутов серебро.

Но вот — Мария! Несколько свечей
Бросают света слабый жёлтый сноп.
Мне взгляд знаком этот!
Но не припомнить — чей?
Знакома бледность щёк и чистый лоб.

Она — сама печаль.
Всё выплакано уж,
И ни слезы, ни стона — только взгляд.
Кто был потерянный — отец ей или муж?
Сын или (всё бывает) брат?

…В Богоявленный храм зашел не для молитв,
Не гнись, церковник, и не приручай!
Я здесь, среди холодных древних плит,
Встречаю сотнелетнюю Печаль…

Расплылось розоватым пятном
Заходящего солнца мерцанье,
А в приёмнике всё об одном
Заливается джаз по-пацаньи.