Олег Зоин - Крик в тумане

Звезды гасли и небо светлело,
Птицы качались и щебетали.
И от щелканья вдруг потеплело
И приблизились четкие дали…
Птицы пели,
а людям казалось
Будто падали звонкие капли
Из-под сводов огромного зала
В хрустальную чашу —
не так ли?
Лучевые рассыпались блестки,
Лампы все обессилели сразу:
Из-за черных кулис на подмостки
Вместе с утром примчалась радость.
И мелодия светлого вихря
Зазвенела на пол-планеты —
Только ночь без стеснения дрыхла
На другой половинке где-то…

Напиши письмо мне,
Вспомни, вспомни,
Вспомни обо мне
И на окне
В вазу поставь сирень.
Листок в даль километров
Домчится поездом чувств —
Выну в праздничный день
Из конверта,
О любви прочту…

Напиши письмо мне,
Вспомни,
Вспомни…

Босоногий дождь спешит по крышам,

Дергая канатики антенн.

Я на всех диапазонах слышу

Хриплый кашель, скрип его колен.

Проклинаю и огонь и воду,

На окно посматривая зло.

Не пойму, к чему это погоду

Так некстати, глупо развезло?

По брусчатке клекот речки мутной,

Впрягся воздух в паруса гардин.

Солнце — вздрызг! И в комнате — уютно,

Словно в ней я больше не один,

Словно рядом — ты. И снова плечи,

Как тогда, податливы опять,

Словно я к губам тянусь, доверчив,

Чтоб впервые их поцеловать…

^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^

Не надо рыдать, глупыха!

Горькая боль — пройдёт…

В твоей комнатенке тихой

Новый начнётся год.

Ты жить будешь скромно, старательно,

Но однажды зайдет один, —

Я верю, что обязательно

Он будет высокий блондин.

Бутылку на стол и — парочка.

Заварив покрепче чай,

С этажерки мою фотокарточку

Смахнешь — будто бы невзначай…

Он на фотку наступит, дерзая

Похвалить душистый настой.

И прижмешься ты, как борзая,

К его щетине густой.

Забьёшься трепещущей рыбиной,

Погружаемой в соль…

И тогда только, где бы там ни был я,

И меня заарканит боль…

По угрюмым серым волнам
Лодка плыла,
Трепетный свет лила
Луна на головы нам.
Река
Плескалась, холодна,
На скалы несла,
А в руках —
Ни одного весла!
И мелькнуло:
Неглубоко до дна!

Гребли ладонями,
Выбиваясь из сил,
Шептали: — Утонем мы!..
А поток подносил
Всё ближе к расплате —
Уже и вода распласталась
Накрахмаленным платьем!
Блестело гранёным кристаллом
Холодное светило.
Сил — не хватало!..
Сил — не хватило!..

Крик растаял,
Слабый голос муки,
Потрясающий крик взрослых:
— Будьте прокляты, руки,
Хилые руки,
Упустившие весла!..

Иркутск-Второй.
Пыхтит московский скорый.
Глухая ночь.
Перрон ожил на миг.
Вагоном по пустому коридору
Высокий человек
Пронёсся напрямик.
Поцеловались у ступенек.
В тень шагнули.
Объявлена стоянка: 25.
Немного помолчали и всплакнули,
Существенного не успев сказать.
Высокий спешно вспрыгнул на ходу,
И канул в темноту её платочек.
«Ты ждёшь меня?»
— «Конечно, жду…»
А в этом «жду»
Так много горьких точек…

Мы шли ночною степью.
Всё дремало.
Луна за ширмой тучки раздевалась.
И только сапоги шептались.
Спеленала
Солдата по рукам и по ногам
Усталость.
Трава по пояс.
Шёлк стеблей шуршащий.
И мы шагали,
Вчитываясь в звезды.
И вспоминались нам лесные чащи,
Сугробы, лыжи и морозный воздух.

Нас вещмешки запеленали туго,
А дула автоматов зло синели.
Нам вспоминались чуткие подруги,
А не ряды фанерных жёлтых целей.
Блестели офицерские погоны,
Теснились сопок тёплые громады.
Мы шли уснулой степью с полигона,
Солдат вело стальное слово — «Надо!»