Константин Арбенин - Зимовье зверей

Миллионы порожних бутылок
Заполняют чертоги чердачьи…
Что осталось от личного тыла —
Браки-призраки, ночки-подачки.

Оживая от прикосновений
Подающего знаки сознанья,
Уповаю на вас,
Уповаю на вас,
Уповаю на воспоминанья…

Аргументы, почившие в бозе,
Выгибают из губ оригами.
И всё больше склоняется к прозе
Мозг, наученный мыслить стихами.

Отраженье становится плавным,
Повторяет движения, словно
Повинуется бес,
Повинуется бес,
Повинуется беспрекословно…

Промедление необратимо
На театре любовных бездействий.
Память движется, движется мимо
И впадает в троянское детство,

Где в разгаре ночных приключений,
В промежутках меж чудом и чаем
Ложь я чуял не раз,
Ложь я чуял не раз,
Ложь я чуял, не разоблачая.

Но опасны сады Ойкумены
Для принцесс с непочатою свитой.
На звучащее тело Селены
Я надену невидимый свитер.

И падут неприступные стены,
И рассыплются камеры пыток
Под подковами пар,
Под подковами пар,
Под подковами парнокопытных.

Послевкусие свадебных маршей
Ощущается в кухне походной.
И желанья становятся старше,
И в возможностях больше свободы.

Мысли сходятся на горизонте,
Мир становится сух и утробен.
Только я в нём не прав,
Только я в нём не прав,
Только я в нём неправдоподобен.

Каждая мышь — довольна,
Каждая мысль — на воле,
Каждой твари — по паре,
Каждой крале — по роли.
Всем кроликам — по капусте,
Удавам — по ящику мяса,
Наевшимся — по сиесте,
Непьющим — по кружке кваса…
И осталась — самая малость,
Осталась только голая милость,
Это всё, что от жизни осталось,
Всё остальное сгодилось
И пущено в ход…

Когда мутный свет утонувшей луны
Ладьёю всплывёт в наших чёрных глазах,
Мы скажем «привет» обаянью волны, —
И никто из нас больше не вернётся назад.

Мы помним, что остров еще далеко,
Мы знаем, что море будет жечь нам виски,
Но нам здесь так просто, нам здесь так легко —
Слепым не нужны маяки.

Плывущему — море,
Где рифы и мели.
Тонуть — так тонуть, виват!
И разве кто спорит.
В грядущее горе
Гребущий не верит.
Он проклял свой путь назад.
Что ж, вольному — воля.

Руль в наших руках, значит, будем рулить.
И выбросьте компас к подводным чертям.
Мы жили, как рыбы, теперь будем жить —
Как звёзды морские, судьбу очертя.

Мы движемся точно по плану сирен,
На голос их скорбных и траурных саг.
Наш штурман — безглазый циклоп Полифем.
Значит, встретимся на небесах!

Плывущему — море,
Где рифы и мели.
Тонуть — так тонуть, виват!
И разве кто спорит.
В грядущее горе
Гребущий не верит.
Он проклял свой путь назад.
Что ж, вольному — воля.

Когда лютый смерч нас ударит поддых,
Когда нас разнимет стальная гроза,
Судьба напоследок научит слепых
Писать завещания на парусах.

Уйти, углубиться, не дать слабину!
Мы тонем, мешая соль волн с солью глаз,
Чтоб правдой расплыться по плоскому дну —
В последний незыблемый раз!

Плывущему — море,
Где рифы и мели.
Тонуть — так тонуть, виват!
И разве кто спорит.
В грядущее горе
Гребущий не верит.
Он проклял свой путь назад,
Он выбрал дорогу над,
Он этакой доле рад.
Что ж, вольному — воля.

Забудь меня внезапно —
Наотмашь, сверху вниз.
Грусти до послезавтра,
А дальше — улыбнись.

И, тихо богатея,
Покинь мою мечту.
Я сам себе идея,
Сам Фикс и Паспарту.

Сам Гофман, Гримм и Гауф,
Сам Ганс и Христиан,
Сам фейерверк и траур,
Сам правда и обман.

Пополнив гордый список
Погашенных светил,
Я твоё имя высек
Под номером один.

Забудь меня достойно —
Без слёз и без обид.
Я большего не стою.
Я сам собой забыт.

Мой Гоголь невменяем,
Мой Кэрролл нелюдим,
Мы грозы обоняем
И звёздочки глядим,

А по ночам приходят
Вольтер и Честертон
И доводы приводят,
Пускаясь в моветон…

Конец моей цитаты —
Венец твоей души.
Мы оба виноваты,
И оба хороши…