Педро Кальдерон: Поклонение кресту

Лисардо

Ну, так я - Лисардо,

Живу в Сиене, и отец мой

Лисардо Курсио. Он был

Так расточителен ненужно,

Что в краткий срок всего лишился,

Чем обладал он по наследству.

Как заблужденье велико

Того, кто тратами большими

Своей семье готовит бедность!

Но если даже благородство

И впрямь оскорблено нуждой,

Оно не может быть свободно

От обязательств прирожденных.

А Юлия (о, знает небо,

Как больно мне ее назвать!)

Иль соблюсти их не умела,

Иль не могла уразуметь их.

Но первое или второе,

Она сестра мне. Если б Бог

Ей не дал быть моей сестрою!

И должен ты себе заметить,

Что женщинам ее достоинств

Нельзя записок посылать,

Нельзя в любви им объясняться,

Нельзя им подносить подарки,

Ни засылать к ним подлых сводниц.

Я не виню тебя во всем.

Я признаюсь, что, если б дама

Дала мне только позволенье,

Я то же самое бы сделал.

Но ты забыл, что ты мой друг,

И в том вина твоя двойная

С виною, совершенной ею.

Когда ты пожелал увидеть

Мою сестру своей женой,

(Иначе я не представляю,

Не допускаю даже мысли,

Чтоб ты к иной стремился цели,

И эту не могу принять;

Свидетель Бог! Скорей, чем видеть

Ее обвенчанной с тобою,

Ее хотел бы я увидеть

Убитою моей рукой.)

Когда ее ты выбрал в жены,

Ты моему отцу был должен

Сперва открыть свое желанье,

Не ей. Таков был честный путь.

Тогда отец мой увидал бы,

Ответить ли тебе согласьем,

Иль отослать тебя с отказом,

И я в последнем убежден:

Раз качество и состоянье

В таких вещах поставить вровень

Лишен возможности - кто беден

И благороден, он тогда,

Чтоб кровь свою не обесцветить,

Коли имеет дочь - девицу,

Ее отдаст - никак не замуж,

А в сокровенный монастырь.

Быть неимущим - преступленье.

И доброй волей, иль неволей,

Но Юлия, сестра, немедля

Поступит завтра в монастырь.

И так как было б недостойно,

Чтоб инокиня сохраняла

Воспоминания безумной

Непозволительной любви,

Тебе их в руки возвращаю,

С таким решеньем безоглядным,

Что их не только отниму я,

Но устраню причину их.

Итак на место и за шпагу,

Один из двух пусти умирает:

Пусть ты не будешь больше с нею,

Иль я тебя не вижу с ней.

Эусебио

Останови, Лисардо, шпагу,

И так как я спокойно слушал

Твои презрительные речи,

И ты послушай мой ответ.

И пусть рассказ мой будет длинен,

Твое терпение - чрезмерным,

В виду того, что здесь мы оба

С тобой сошлись лицом к лицу,

Но раз должны с тобой мы биться,

И раз один умрет наверно,

На случай, если небо хочет,

Чтоб я теперь несчастным был,

Услышь о дивном, чтоб смутиться,

О чудесах, чтоб восхититься,

Да не войдут с моею смертью

В молчанье вечное они.

Кто был отец мой, я не знаю:

Лишь знаю, первой колыбелью

Подножие Креста мне было,

А камень - первая постель.

Мое рожденье было странным,

Как пастухи передавали,

На склоне этих гор высоких

Они меня в глуши нашли.

Три дня в горах им было слышно,

Как плакал я, но не решались

Они проникнуть в глушь, из страха

Перед свирепыми зверьми,

Хоть ни один меня не тронул,

И кто же может усомниться:

Из преклоненья пред моею

Защитою - перед Крестом.

Меня нашел пастух, искавший

Овцу заблудшую в ущельях,

И он принес меня немедля

В деревню Эусебио,

А он там был не без причины.

Пастух сказал ему о чуде,

И милосердье подкрепилось

Благоволением небес.

В свой дом меня велел нести он,

В нем принял, как родного сына,

Там я возрос и воспитался,

Я - Эусебио Креста.

Так от него я называюсь,

И от моей первоначальной

Защиты, бывшей мне первичным

Руководителем моим.

По вкусу - выбрал я оружье,

Для развлечения - науку;

Приемный мой отец скончался,

И я его наследник был.

Мое рожденье было дивным,

Моя звезда не меньше чудной,

Она врагинею грозит мне

И с милосердием хранит.

Мой дикий нрав, во всем жестокий,

Еще тогда определился,

Когда беспомощным ребенком

Я был у няни на руках;

Своими деснами одними,

Но не без дьявольской подмоги,

До поранения прорезал

Я грудь кормилицы моей;

Она, от боли обезумев

И лютым гневом ослепившись,

Меня швырнула в глубь колодца.

И обо мне никто не знал.

Услышав смех мой, опустились

В колодец, и меня нашли там:

К губам ручонки прижимая,

Из них образовавши Крест {2},

Я на воде лежал. Однажды,