Хаим Нахман Бялик: Стихи

И если хочешь знать старушку-мать,
Что, полная любви и милосердья
И жалости великой, все рыданья
Родимого скитальца приняла
И, нежная, вела его шаги;
И, возвратясь измучен и поруган,
Спешил к ней сын — и, осеня крылами,
С его ресниц она свевала слезы
И на груди баюкала… —

Ты хочешь,
Мой бедный брат, познать их? Загляни
В убогую молитвенную школу,
Декабрьскою ли ночью без конца,
Под зноем ли палящего Таммуза,
Днем, на заре или при свете звезд —
И, если Бог не смел еще с земли
Остаток наш, — неясно, сквозь туман,
В тени углов, у темных стен, за печкой
Увидишь одинокие колосья,
Забытые колосья, тень чего то,
Что было и пропало, — ряд голов,
Нахмуренных, иссохших: это — дети
Изгнания, согбенные ярмом,
Пришли забыть страданья за Гемарой,
За древними сказаньями — нужду
И заглушить псалмом свою заботу…
Ничтожная и жалкая картина
Для глаз чужих. Но ты почуешь сердцем,
Что предстоишь у Дома жизни нашей,
У нашего Хранилища души.

И если Божий дух еще не умер
В твоей груди, и есть еще утеха,
И теплится, прорезывая вспышкой
Потемки сердца, вера в лучший день, —
То знай, о бедный брат мой: эта искра —
Лишь отблеск от великого огня,
Лишь уголек, спасенный дивным чудом
С великого костра. Его зажгли
Твои отцы на жертвеннике вечном —
И, может быть, ихслезы нас домчали
До сей поры, онисвоей молитвой
У Господа нам вымолили жизнь —
И, умирая, жить нам завещали,
Жить без конца, вовеки!

Звездочка блеснула в ночи непроглядной.
Озари, сиротка, путь мой безотрадный!

Не боюсь ни ада, ни ночных видений —
Но устал от жизни в скуке вечной тени.

Я — вскормленыш ига, побродяга темный,
И отвека нищий, и давно бездомный.

Голод был отец мой, мать моя — чужбина…
Бедность и скитанье не страшат их сына;

Но боюсь до крика, до безумной боли —
Жизни без надежды, без огня и доли,

Жизни без надежды, затхлой, топкой, грязной,
Мертвенно-свинцовой, жалко-безобразной —

Жизни пса, что рвется на цепи, голодный, —
О, проклятье жизни, жизни безысходной!

Озари же дух мой, опаленный срамом
Блуда по чужбинам и по чуждым храмам;

И свети мне долго — я мой путь измерю:
Может быть, я встану, может быть, поверю…

Долго ли продлится ночь моя — не знаю,
Мраку и скитанью все не видно краю, —

Пусть же, подымая взор из тьмы кромешной,
Твой привет я встречу ласково-утешный.

Не до дна, не все же выплаканы слезы:
Я вспою остатком цвет последней грезы.

В сердце не дотлела искорка былая —
Пусть же снова вспыхнет, пламенем пылая.

Еще сила бьется где-то там глубоко —
Пусть же вcя прольется в битве против Рока!

Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда,
Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний,
Эти перси твои — покорителя ждущие лани, —
Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада;

Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила,
Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью,
Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, —
О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!

Был я чист, не касалася буря души безмятежной —
Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги,
И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги
Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.

И на миг я изведал восторги без дна и предела,
И любил эту боль, этот яд из блаженства и зною;
И за миг — опустел навсегда целый мир надо мною.
Целый мир… Дорогою ценой я купил твое тело.

Уронил я слезу — и слезинку настиг
Луч игривого света.
Сердце сжалось во мне:
и она через миг испарится, пригрета…

И пойду — снова нищий… За что? Для чего?
Словно капля в болоте,
Даром сгинет слеза, не прожжет никого.
Не смутит их в дремоте…

И куда мне пойти? Разве броситься ниц,
Рвать подушку зубами —
Может, выжму еще каплю влаги с ресниц
Над собой и над вами.

Слишком бледен ваш луч, и во мне он со дна
Старых сил не пробудит:
В небе солнце одно, в сердце песня одна,
Нет другой и не будет…