Наум Коржавин - Приобщение

Останется в гости хожденье,
И песни, и танцы подчас.
Но это уже развлеченье,
А речь не об этом у нас.

Скучать? А какая причина?
Ведь счастье! Беречь научись.
И — глупо. Скучают мужчины,
На женщинах держится жизнь.

Всё правда… Но снова и снова
Грущу я, смешной человек,
Что нет в них чего-то такого,
Чему и не сбыться вовек.

Что всё освещает печалью,
Надеждой и светом маня,
С чем вместе — мы вечно в начале —
Всю жизнь до последнего дня.

Обидно… Но я к ним не сунусь
Корить их. Не их это грех.
Пусть пляшут, пусть длится их юность,
Пусть дольше звучит этот смех!

А ты… Ах, что было, то сплыло.
Исчезло, и в этом ли суть?
Я знаю — в тебе это было,
Всё было — да толку-то чуть.

Где чувства твои непростые?
Что вышло? Одна маята!
Пусть пляшут! Они — не пустые.
В них жизнь, а она — не пуста.

А завтра на смену опять им…
Ну что ж!.. отстоят… Ерунда…
И наскоро выгладят платья,
И вновь, как на службу, сюда.

Чтоб сердце предчувствием билось,
Чтоб плыть по волне за волной.
Чтоб дело их жизни творилось
Не ими, а жизнью самой.

Нелепая песня
Заброшенных лет.
Он любит ее,
А она его — нет.

Ты что до сих пор
Дуришь голову мне,
Чувствительный вздор,
Устаревший вполне?

Сейчас распевают
С девчоночьих лет:
— Она его любит,
А он ее — нет.

Да, он ее Знамя.
Она — его мёд.
Ей хочется замуж.
А он — не берёт.

Она бы сумела
Парить и пленять,
Да он не охотник
Глаза поднимать.

И дать ему счастье
Не хватит ей сил.
Сам призрачной власти
Ее он лишил…

Всё правда. Вот песня
Сегодняшних дней.
Я сам отдаю
Предпочтение ей.

Но только забудусь,
И слышу в ответ:
«Он любит ее,
А она его — нет».

И сам повторяю,
Хоть это не так.
Хоть с этим не раз
Попадал я впросак.

Ах, песня! Молчи,
Не обманывай всех.
Представь, что нашелся
Такой человек.

И вот он, поверя
В твой святочный бред,
Всё любит ее,
А она его — нет.

Подумай, как трудно
Пришлось бы ему…
Ведь эти пассажи
Ей все — ни к чему.

Совсем не по чину
Сия благодать.
Ей тот и мужчина,
Кому наплевать.

Она посмеется
Со злостью слепой
Над тем, кто ее
Вознесёт над собой

И встанет с ним рядом,
Мечтая о том,
Как битой собакой
Ей быть при другом.

А этот — для страсти
Он, видимо, слаб.
Ведь нет у ней власти,
А он — ее раб.

Вот песня. Ты слышишь?
Так шла бы ты прочь.
Потом ты ему
Не сумеешь помочь.

А, впрочем, — что песня?
Ее ли вина,
Что в ней не на месте
Ни он, ни она.

Что всё это спорит
С подспудной мечтой.
И в тайном разладе
С земной красотой.

Но если любовь
Вдруг прорвется на свет,
Вновь: он ее любит.
Она его — нет.

Хоть прошлых веков
Свет не вспыхнет опять.
Хоть нет дураков
Так ходить и страдать.

Он тоже сумел бы
Уйти от неё.
Но он в ней нашел
Озаренье своё.

Но манит, как омут,
Ее глубина,
Чего за собой
И не знает она.

Не знает, не видит,
Пускай! Ничего.
Узнает! Увидит!
Глазами его.

Есть песня одна
И один только свет:
Он любит ее,
А она его — нет.

Шалеем от радостных слёз мы.
А я не шалею — каюсь.
Земля — это тоже космос.
И жизнь на ней — тоже хаос.

Тот хаос — он был и будет.
Всегда — на земле и в небе.
Ведь он не вовне — он в людях.
Хоть он им всегда враждебен.

Хоть он им всегда мешает,
Любить и дышать мешает…
Они его защищают,
Когда себя защищают.
И сами следят пристрастно,
Чтоб был он во всем на свете…

…Идти сквозь него опасней,
Чем в космос взлетать в ракете.
Пускай там тарелки, блюдца,
Но здесь — пострашней несчастья:
Из космоса — можно вернуться,
А здесь — куда возвращаться.

…Но всё же с ним не смыкаясь
И ясным чувством согреты,
Идут через этот хаос
Художники и поэты.
Печально идут и бодро.
Прямо идут — и блуждают.
Они человеческий образ
Над ним в себе утверждают.
А жизнь их встречает круто,
А хаос их давит — массой.
…И нет на земле институтов
Чтоб им вычерчивать трассы.
Кустарность!.. Обидно даже:
Такие открытья… вехи…
А быть человеком так же
Кустарно — как в пятом веке.