Мария Вега - Ночной корабль - Стихотворения и письма

Темна, темна летейская вода,
И у причала спит ладья Харона.

Что за птичка стонет в роще?
Сквозь листву не разглядеть!
Горло нежное полощет,
Собирается пропеть
Всё одно и то же слово.
Голосок звенит, дрожа.
Прополощется – и снова:
«Ну, пожалуйста, пожа…
Ну, пожалуйста, пожалуй…
Ну, пожа… пожа… чирик!»
Почему у пташки малой
Не смолкает этот крик,
Эти жалобные просьбы?
Пожалеть? Пригреть? Принять?
Хоть разочек удалось бы
До конца ее понять!

Протекало детство Яшки
Не в гнезде, а на окне,
И культурные замашки
Привились ему вполне.

Спал в коробке, будто в детской,
Где ни крыс, ни кошек нет,
Под кисейной занавеской
Ел котлеты и паштет.

Иногда и так бывало:
Думал Яшка, что читал,
Если книги и журналы
Ни диване в клочья рвал.

Мы об этом не жалеем,
Умиленно говоря:
«Будет птенчик грамотеем,
Он словарь трепал не зря!»

Нынче Яшка на свободе
Залетал и каркать рад.
Он в вороньей стае вроде
Господин, аристократ,

Мать приемная котлетки
И паштеты в парк несет,
И сидит герой на ветке,
Кость куриную грызет.

Говорят вороны: «Яша,
Ты умен, как старый бес!
Объясни коммуне нашей,
Что такое ДВС. [5] ДВС – Дом ветеранов сцены в Ленинграде.

Что за буквы, что за слово
Ты орешь на все лады?
Чуть закаркал – и готово
Для тебя ведро еды!»

Громко Яшка стал смеяться
С телеграфного столба:
«Эх вы, братцы-тунеядцы,
Бескультурье, голытьба!

Не листали вы бумаги,
Буквы жирные клюя,
Где же сделаться бродяге
Образованным, как я?

Объявить желаю миру –
Потому и вверх полез, –
Что три буквы: ДВС –
Значат: "Дать Воронам Сыру!"»

Сплелась ее судьба с моей судьбой
И с детских лет мне душу волновала.
Я видела не раз перед собой
В зеленой глубине морского вала
Зеленые глаза и рыбий хвост,
И руки белые: она ловила
В тревожных водах отраженье звезд,
Но ни одно се не опалило.

Гремела ночь волною штормовой…
Кем было в небе принято решенье,
Чтобы зажгла Любовь огонь живой
Среди обломков кораблекрушенья,
Чтобы, стрелою пролетев грозу,
Сквозь глыбы туч на черном небосклоне,
Слеза упала, вспыхнула внизу
И обожгла русалочьи ладони?

Всё, что потом сбылось для нас двоих,
Рассказано о первой… Но вторая,
Вот та, что пишет этот странный стих,
Когда волна несется штормовая
И на дыбы встающая Нева
Обрушиться готова с диким воем, –
Вот та, вторая, – где о ней слова?
Кому мы, две, родство свое откроем?

Он их, любя, боготворил,
Он благодарным оставался
И той, к которой приходил,
И тем, с которыми расстался.
Своя, чужая ли жена,
Порою страсть, порой причуда,
Но ими жизнь озарена,
И в каждой открывалось чудо.
И нет измены, нет греха!
Есть смена счастья и печали
В высокой музыке стиха,
Где голоса не отзвучали,
Где столько нежных губ и плеч,
Лилей и роз, огня и хмеля…
Но для себя его сберечь
Какие женщины сумели?
Что могут значить имена,
Число и место встречи новой!
Звалась ли Вечная Жена
То Анной Керн, то Воронцовой,
То Инезильей тайных грез
На берегах Гвадалквивира?
Он их воспел и превознес
И сделал вечными для мира.
А настоящею Женой,
То подчиняясь, то владея,
С ним шла дорогою одной
От Царскосельского лицея
До гроба только та, одна,
Что отражалась и горела
В других: звезда его, весна
И вдохновенье до предела.
Он не дошел, он не допел,
Вокруг него гасили свечи,
Но от нее поймать успел
Последний звук последней речи.
Накрыв его крылом своим
В снегах кладбищенской постели,
Она легла в бессмертье с ним,
Из рук не выронив свирели.

Сейчас – «старье», а завтра – «старина».
Сейчас не нужно, завтра драгоценно
И Атлантида вдруг с морского дна
Всплывет наверх, по-книжному нетленна.

И мы преображенными войдем
В стоглавый том, где зазвучим фальшиво.
Кто сможет нас ужать, когда умрем?
Сумеет выслушать, пока мы живы?