Колман Баркс: Суть Руми

Руми умер 17 декабря 1273.

_______________________

* Санаи, Хаким (ум. 1131) великий суфий, придворный поэт эмира Газны, изобрёл стихотворную форму "меснави" (двустишие). Санаи писал дидактические и мистические поэмы, из которых Руми заимствовал много образов, строф и сюжетов, особенно из книги "Сад Истины". Руми восхищался кажущейся "приземлённостью" стиля Санаи и указывал, что даже скабрёзные анекдоты можно использовать для наставлений. Это нашло отражение в Книге V "Меснави", где помещено множество подобных анекдотов и толкований к ним. Санаи автор знаменитой притчи "Слепец и Слон" (впрочем, заимствованной им у индусов), которую Руми видоизменил в притчу о нескольких людях в тёмной комнате, пытающихся описать слона.

** Аттар, Фаридэддин (1119 - 1230), великий суфий, парфюмер, врач и поэт, автор знаменитой поэмы "Разговор Птиц". Аттар, живший в Дамаске, встретил Руми, которому тогда было 12 лет, и его отца на их пути из Хорезма в Турцию, в эмиграцию. Аттар немедленно распознал духовный потенциал Руми, сказав о почтительно идущем позади отца ребёнке: "Океан следует за морем". Он подарил мальчику рукопись собственной книги "Астранамэ", о мучениях души в материальном мире.

*** Шамс ("солнце", на фарси) из Тебриза - духовный наставник Руми. Почти любое упоминание о солнце или солнечном свете в поэзии Руми это воспоминание о Шамсе из Тебриза. Многие сохранившиеся подробности о жизни Шамса собраны в книге Аннемарии Шиммел "Триумфальное Солнце" стр. 16 - 25.

**** Аннемария Шиммел - известная современная исследовательница, посвятившая более 40 лет изучению творчества Руми, автор книг "Триумфальное солнце: изучение трудов Джелаледдина Руми" (1978) и "Я - Ветер, Ты - Огонь: Жизнь и Труды Руми" (1992), ставших классикой румиведения

Карл Эрнст, "О ПОЭТИКЕ РУМИ", гл. 19 из книги "Суфизм"

Разговор о персидской мистической поэзии невозможен без упоминания Руми - автора огромного собрания лирических стихов «Диван Шамса Тебризского», а также мистической эпической «Поэмы о сути всего сущего (Месневи)».

История его службы проповедником и богословом, встречи с загадочным дервишем Шамсэддином из Тебриза и последующего превращения в выдающегося мистика и поэта до сих пор живо обсуждается экспертами и любителями поэзии. Смысл этой истории – наглядная демонстрация того, что никто не застрахован от внезапного зова судьбы, раз нищий странствующий дервиш (Шамсэддин) мог бесповоротно изменить жизнь высокопоставленного и уважаемого суфия (Руми).

Как и в случае с Хафизом и Ибн аль-Фаридом, в Новое Время стихи Руми часто прочитываются, как отражение его личного мистического опыта.Однако, в прежние времена его поэзия воспринималась иначе, как изложение суфийского учения.

Подобно поэзии Ибн аль-Фарида, поэзия Руми (особенно «Месневи») нередко воспринималась сквозь призму метафизики Ибн аль-Араби. Понимание этих толкований, отражающих, в частности, значение самой поэзии, облегчают замечания, сделанные Руми и сохранившиеся в записях его бесед.

Например, Руми указывал, что ему лично поэзия претила; он уподоблял сочинение стихов приготовлению требухи, подстраиваясь под вкусы гостей. Учитывая огромное количество написанных им стихотворений, к подобному заявлению, пожалуй, следует отнестись с недоверием.

Порицание поэзии схоже с частыми и страстными мольбами о тишине, которыми завершается почти тысяча его лирических стихотворений. Этими риторическими фигурами Руми указывает на разрыв между языковыми возможностями и потребностью адекватного выражения Истины. Подобно всякой апофатической теологии, указывающей на запредельность Божественного, поэзия Руми отвечает запросам взыскующих, находя свое лучшее выражение в сопровождении традиционной суфийской музыки.

Следует подчеркнуть, что хотя, как и Хафиз, Руми стремился писать в рамках литературных условностей, но он не служил придворным поэтом и поэтому по-настоящему свободно, как никто другой, обращался с поэзией. Поэты того времени подписывали собственные стихи личным псевдонимом, Руми же вместо этого нередко использовал имя своего мистического наставника, яркий пример - название собрания его лирики: «Диван Шамса Тебризского».

Он забавлялся бессмысленными словами, каламбурами, украшал свои стихи музыкальной и танцевальной символикой. Вместе с тем Руми был невероятно ученым человеком, и многие места в «Месневи» требуют подробных комментариев специалистов.