Реальность порождает свет.
Не знает этот свет контраста,
Ни черноты, ни белизны ...
Он хладен, будто свет Луны,
Душе и сердцу виден ясно.
И комментаторы опять гадают, знал ли Руми о радиоактивности, нейтрино и прочей физике. Ничего подобного мировая поэзия не знает. Но любопытно, как эта братия гадала об этом стихе 200 лет назад, до возникновения современной физики? У Руми поэтому прочная репутация "тёмного поэта".
Светская массовая литература появилась в России только в Век Просвещения, одновременно с религиозным скептицизмом и вольтерьянством. Поэтому Россия не знала эпохи массовой высокой светской литературы, полностью проникнутой верой. Светская литература в старой России тоже была, но она не выходила за рамки знаменитого "Домостроя", оставаясь утилитарной. Лубок да сказки – всё, что мог читать грамотный русский человек помимо Писаний, Псалтыря, Житий, Деяний и Сказаний. Руми заполняет и эту лакуну.
Рифмование Руми для меня сродни формулировке теоремы или решению шахматной миниатюры, при этом мне доставляют удовольствие много вещей, например, передача многосложности оригинала при сохранении лаконичности его формы и четкой формулы коана, которыми Руми любит заканчивать поэмы.
И поэзия – форма медитации.
Об этом хорошо сказал Иосиф Бродский в нобелевской лекции: "Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом."
И хотя я себя поэтом не считаю, но подсел, похоже, крепко.
КАК Я РИФМУЮ РУМИ
РОСТ В ШИРИНУ - САМИЗДАТ
Огнивом-сечивом высек я мир,
И зыбку-улыбку к устам я поднес,
И куревом-маревом дол озарил,
И сладкую дымность о бывшем вознес.
Велимир Хлебников, "Творения", 1908.
Вначале я просто открывал книжку Тираспольского, выхватывал оттуда коротенького тараканчика – четырёхстрочный рубай и отправлялся с ним по своим рутинным делам. Тараканчик сам буровил мне мозги и когда он пробивал себе канал мне в душу, я садился где попало и записывал результат на осьмушке, взятой из стопки, любезно выданной мне работодателем для писания записочек блондинкам-сотрудницам.
Но потом все маленькие тараканчики кончились (книжка тоненькая), а на большие у меня вначале рука не поднималась. Да и голова тоже. Их невозможно запомнить, надо иметь при себе исходный текст. И информации в них так много, что думать отрывочно было трудно, а выделять большие куски времени было неоткуда. Понадобилась какая-то система.
На помощь опять пришёл Леонид Тираспольский, рассказавший мне о Журнале Самиздат (СИ) при Библиотеке Мошкова, где любой графоман может создать себе раздел и выкладывать продукцию. А редактировать её можно было как из дома, так и с работы, в "свободное время". Удобство заключалось в том, что не надо было таскать с собой книжку или бумажки. Сел дома за комп, набил подстрочник и рихмуй его потом хоть с работы, из интернет-кафе в Париже, аэропорта в Мексике или курорта в Доминиканской Республике до посинения.
Создал я в СИ раздел, выложил свои поделки и вдруг начал получать положительные комментарии, причем не только от простых графоманов, как я сам, а от писателей и поэтов, состоявших в Союзе Писателей и издавших не одну книжку. Появились даже вопросы, типа "Когда и где Вы собираетесь это издавать?" Но никаких планов издания книги я тогда не вынашивал, хотя пару раз даже получил удивившие меня предложения от издателей.
Пребывание в СИ оказалось и полезным и забавным, там завязались контакты с несколькими интересными людьми, с которыми иначе бы, наверное, никогда не встретился. Но среда русскоязычного общения, которого так болезненно не хватает в эмиграции, засасывает и отрывает от продуктивной деятельности. В этом смысле СИ "хуже" Живого Журнала, ибо в СИ есть "общие форумы", бурлящие круглые сутки, в основном, вечноживым еврейским вопросом и графоманским мерянием половыми хуями.
На СИ я провел конкурс на перевод одного стихотворения Руми с призовым фондом в $200, в котором приняли участие 19 поэтов. Но следы этого конкурса я там потом, к сожалению, потёр в припадке мизантропии.
Читать дальше