Джон Китс - 'Ламия', 'Изабелла', 'Канун святой Агнесы' и другие стихи

В бреду, в горячке, с пеной на губах,

Уродливей греха и злее ада,

Такие слал тебе проклятья - страх!

Беги! Лорд Морис, старый вертопрах,

Опять грозился..." - "Помолчи, болтунья!

Присядь-ка лучше - и не впопыхах

Скажи..." - "Нет-нет, душа моя - вещунья:

Не увидать тебе другого полнолунья.

XIII

109 Скорей сюда!" За нею он идет

Извилистыми гулкими ходами,

Плюмажем задевая низкий свод,

Весь затканный паучьими сетями,

И слышит шепот: "Милость божья с нами!"

Убог и тесен старческий приют.

"Во имя тех сестер святых, что в храме

У алтаря двух агнцев остригут,

Скажи, Анджела, мне - что, Маделина тут?"

XIV

118 "Канун Агнесы - да, но лиходеи

Людскую кровь прольют и в день святой:

Когда б тебе повиновались феи,

И нес ты воду в сите ведьмы злой

А так войти сюда... Господь с тобой!

Я вся дрожу... Красавице утеха

Нашлась моей - гадать в тиши ночной:

Пошли ей небо в ворожбе успеха!

Тут впору слезы лить, а я давлюсь от смеха".

XV

127 И улыбается беззубым ртом,

Освещена бесстрастною луною,

Согнувшись над холодным очагом.

А Порфиро растерян, как порою

Проказник перед бабушкой с клюкою.

Но счастлив он узнать, что предана

Легендам древним чистою душою,

Любимая в тиши ночной, одна,

Сейчас во власти чар пленительного сна.

XVI

136 Подобно розе царственно-пурпурной,

Расцветшей вдруг, явился дерзкий план

И алой страстью запылало бурно

Истерзанное сердце, злой тиран...

Ему старуха: "О злодей! Смутьян!

Прочь! И не вздумай: нет к тебе доверья,

Замыслил ты бессовестный обман.

Так молод и так полон лицемерья

Нет, от таких, как ты, запру покрепче дверь я!"

XVII

145 "Анджела, милая! Творцом клянусь,

Да не найдет душа моя спасенья!

Я Маделины нежной не коснусь,

Ничем не потревожу сновиденья,

Не брошу взгляд в порыве вожделенья.

Молю в слезах! А нет, не тратя слов,

Не стану здесь таиться ни мгновенья

И криком громким созову врагов:

Пусть стаей кинутся - я встретить смерть готов".

XVIII

154 "О господи! Убогое созданье,

Старуху - как не стыдно так пугать?

Вот-вот мои окончатся страданья,

Вот-вот ответ придется небу дать,

А ведь тебя в молитвах поминать

Не забывала ввек я, право слово".

И Порфиро, готовый зарыдать,

Исполнился раскаянья благого.

Излив свой правый гнев, она смягчилась снова.

XIX

163 Тайком она ему укажет путь

В покои Маделины, где влюбленный

За полог скроется, боясь дохнуть

Невидим там пребудет, упоенный

Невинной красотой во власти сонной:

Невеста будет там наречена,

Где в полночь фей ступают легионы:

Такая ночь, как эта ночь, одна

С тех пор, как Мерлин долг свой заплатил сполна.

XX

172 "Да будет так, твоей покорна воле!

Дитя мое, пора - поторопись:

В глазах темно, дохнуть невмочь от боли

Ну точно иглы в голову впились.

Скорей бы лечь... Смотри, не оступись

Там, где у лютни пяльцы с вышиваньем.

Я отлучусь, а ты пока молись:

Бог даст моим исполниться желаньям

Я вас благословлю у церкви пред венчаньем".

XXI

181 В каморке за решетчатым окном,

Считая бесконечные мгновенья,

Ждет Порфиро, сжигаемый огнем:

Надеждами сменяются сомненья;

И наконец дождался возвращенья

Кормилицы. Сбиваясь и спеша,

Ему старуха шепчет наставленья.

Остерегает, добрая душа

И в путь пускается, от страха чуть дыша.

XXII

190 Вот, проплутав но тьме, средь мрачной жути,

Вослед за проводницею хромой.

Теперь один в девическом приюте

Вдруг очутился трепетный герой.

Тем временем на лестнице крутой

Анджела с Маделиною столкнулась:

Та отвела старушку на покой,

Прощаясь, ласково руки коснулась...

О Порфиро, смотри, смотри - она вернулась!

XXIII

199 Вмиг сквозняком задунута свеча,

Исчез дымок, в прозрачном блеске тая.

Впорхнула, запыхавшись, трепеща,

И медлит, от волненья замирая.

Но сердце, немотой изнемогая,

Ей ранит грудь и бьется все сильней:

Так на исходе сладостного мая.

Напрягшись, безъязыкий соловей

Не в силах больше петь - и пикнет меж ветвей.

XXIV

208 Узорною увенчанное аркой.

Причудливой резьбой окружено,

Залитое луной полночно-ярком,

бессчетными огнями зажжено.

Трехстворчатое высится окно,

И стекла, махаона многоцветней.

Пылают, как пурпурное вино;

На гербовом щите еще приметней

Кровь королей: горит враждой тысячелетней.

XXV

217 Морозный свет струится сквозь витраж