Джон Китс: Поэмы

На юго-запад... Луг был, тих и кроток,

От леса в расстоянии, что слеток

Покроет; а средь луга - озерцо;

И Ламия свое узреть лицо

В нем поспешила после стольких бед,

И все цветы клонились ей вослед.

Счастливец Ликий! В мире, столь пространном,

Дев не сыскалось бы с подобным станом

И ликом; для таких порой весенней

Аэды не слагали песнопений;

Невинна, беспорочна - и сполна

В любовных тонкостях искушена:

Ей от роду лишь час, но разум острый

Уже постиг, что боль с блаженством - сестры,

Кои в пределах плотской оболочки

Находят соприкосновенья точки,

Что мнимый этот хаос - в нашей власти

Разъять на гармонические части.

У самого ль Эрота ученицей

Была? И бог, пленившийся юницей,

Усердие и пыл вознаградил сторицей?

Зачем прелестная скиталась ныне

Вблизи дороги в сумрачной долине?

Отвечу; но сперва поведать надо,

Как в ненавистном ей обличье гада

Мечтала; как стремилась грезой к чуду,

Как дух ее летал свободно всюду

И к Елисейским уносился теням,

И к Нереидам, что нисходят с пеньем

В чертог Тефиды по коралловым ступеням;

И к Вакху, что, лозою упоен,

Вкушает сон под шепот пышных крон;

И к тем пределам, где царит Плутон,

И Мульцибер воздвиг ряд сумрачных колонн.

И шумные людские города

Дух Ламии манили иногда.

В Коринфе как-то праздник был великий,

И мчал на колеснице юный Ликий,

И первым из возниц достиг меты

Но лика олимпийского черты

Не дрогнули... О, как в него тотчас

Влюбилась Ламия!.. Уж вечер гас.

Она ждала, что юноша вот-вот

В Коринф от моря по тропе пойдет.

Дул ветр восточный; это означало:

Уже галеру зыблет у причала

В порту недальнем - с острова Эгины

Вернулся Ликий, путь свершив недлинный,

Чтоб жертву принести в Зевесов храм,

Где мясо бычье жгут и курят фимиам.

И Зевс воздал за жертву свыше меры:

От спутников, едва сойдя с галеры,

Отбился Ликий - и наедине

Пошел, внимать не в силах болтовне.

Пора настала пасть вечерним росам;

Он размышлял, шагая по откосам,

Про сумрак тех миров, где для рассудка

Нет места, где воображенью жутко.

Все ближе Ликий к Ламии, все ближе;

Ее не видит сей безумец, иже

Витает взором в неземных просторах;

Уже сандалий приглушенный шорох

Отчетлив; но в раздумья, словно в плащ,

Закутан Ликий: смотрит лишь на хрящ

Тропы и прочь уходит; из груди

У Ламии исторглось: "Погоди!

Одна стою - сред гор, лесов, полей!

О Ликий, оглянись и пожалей!"

И сколько было страсти в этом крике,

Что, как Орфей когда-то к Эвридике,

Он обернулся - и застыл, узрев

Желаннейшую из блистательнейших дев.

И жадно взглядом красоту впивал,

Как пьют до дна дурманящий фиал

Но тот не иссякал; боясь, что диво

Исчезнет, Ликий начал торопливо

Обильную хвалу великолепью,

Сражен, заворожен, окован прочной цепью:

"Одна? Средь гор?.. К одной тебе, к богине,

Упорным взором обращусь отныне!

О, сжалься надо мной, не обмани:

Исчезнешь - и свои скончаю дни.

Постой, наяда! Ведь издалека

Сумеет внять речам твоим река;

Постой, о нимфа дебрей, погоди

Прольются в лес и без тебя дожди;

Плеяда павшая! Тебе взамен

Иной Плеяды свет запечатлен

В небесной сфере будет; неужели

Восторженный мой слух затронув еле

Волшебным зовом, сгинешь, неземная?

Ведь сгину сам, тебя припоминая!

О сжалься!.." Молвит Ламия: "Но коль

Покину высь и предпочту юдоль,

Где что ни шаг - колючие цветы,

Что сможешь молвить или сделать ты,

Дабы забыла я свой горний дом?

О, не проси бродить с тобой вдвоем

В безрадостной глуши: сия страна

Бессмертной благодати лишена!

Ученым будучи, ты знаешь сам,

Что нежный дух, привыкший к небесам,

Здесь не жилец; увы - каким эфиром

Чистейшим ты сумел бы в мире сиром

Питать меня? Волшебный где чертог,

В котором ублажать меня бы смог

На тысячу ладов, как всемогущий бог?

Увы - прощай!" Привстала на носки,

Воздела руки... Бледный от тоски,

Не в силах нежный позабыть призыв,

Злосчастный Ликий был ни мертв ни жив.

Казалось, горе юноши нимало

Жестокосердную не занимало;

Но ярый огнь во взоре вспыхнул ярком...

И вот лобзаньем, царственным подарком,

Она вселила в Ликия опять

Жизнь, что уже готовилась отнять.

Стал мака ярче, кто белее мела

Был миг назад; а Ламия запела

О красоте, любви, о счастье без предела,

О сказке, что живет во всякой были...