Борис Садовской - Морозные узоры - Стихотворения и письма

О, Петербург, о, город чародейный!
Я полюбил тебя, фантом туманный,
Огни витрин и окон блеск обманный,
И сырость вод, и Невский, и Литейный.
С тобой, обманщик призрачный и странный,
Я полюбил уют мой бессемейный.

Здесь чувствуешь себя нечеловеком,
Здесь явь как сон, действительность как сказка,
И вот уж не лицо на мне, а маска.
И всем я равен, принцам и калекам,
И льнет беспечность легкая, как ласка,
Как поцелуй, к моим тяжелым векам.

Здесь после дня, прошедшего без меты,
Как на экране кинемо-театра,
Развинченной походкой па-де-катра
Бреду по Невскому, купив газеты,
С коробкой карамели «Клеопатра»,
И сладки мне душистые конфеты.

А дома самовар из красной меди,
С соленым маслом, с маковой подковкой.
Быть может, гостья с римскою головкой,
Холодная и строгая, как леди?
Нет никого. Вздыхаю над «Биржевкой»,
Томлюсь в вечернем петербургском бреде.

Седых ветвей подборы,
Сорочьих лап узоры
На голубом снегу.
В тиши чужой деревни,
Как в келье инок древний,
Я сердце берегу.

Гуляю по дороге
Без дум и без тревоги.
Указан срок минут.
И тяжкий отдых сладок.
Без мыслей, без загадок
Пустые дни идут.

За мной дымятся трубы.
Там город, черный латник,
Грозит земле родной,
Там оскверняет губы
Красавице развратник
В постели площадной.

Вернувшись в дом постылый,
Гость, чуждый и немилый,
В окне зари пожар
Слежу я равнодушно,
И никелевый скучный
Не дышит самовар.

Но визг стрелы, сурово
Пропевшей об отмщенье,
Не трогает судьбу:
Развратник ищет снова
Ночного приключенья,
Красавица – в гробу.

Не говори мне о Шекспире,
Я верю: у тебя талант,
И ты на умственном турнире
Искуснее самой Жорж-Занд.

Но красотой родной и новой
Передо мной ты расцвела,
Когда остались мы в столовой
Вдвоём у чайного стола.

И в первый раз за самоваром
Тебя узнал и понял я.
Как в чайник длительным ударом
Звенела и лилась струя!

С какою лаской бестревожной
Ты поворачивала кран,
С какой улыбкой осторожной
Передавала мне стакан!

От нежных плеч, от милой шеи
Дышало счастьем и теплом:
Над ними ангел, тихо рея,
Влюблённым трепетал крылом.

О, если б, покорившись чарам,
Забыв о книгах невзначай,
Ты здесь, за этим самоваром,
Мне вечно наливала чай!

Когда засеребрится
Туманом борода
И в вечность загорится
Предсмертная звезда,
Тогда зарей вечерней
В душе всплывает Бог
И дышится размерней
Под колокольный вздох.

О, тихая обитель!
О, звон монастыря!
Веди меня, Хранитель,
К ступеням алтаря!
Там будет жизнь легка мне,
Где благовест дрожит,
И гробовые камни
Ограда сторожит.

Сойду ли в лес, что вырос
Над городом гробов,
Взойду ль на синий клирос
В стенании псалмов,
Свечу ль пред Чудотворной
Дрожащую зажгу,
Я, грустный и покорный,
Молиться не могу.

Когда ж часы-кукушка
Пробьют восьмой удар
И принесет мне служка
Шумящий самовар,
Присев к родному чаю,
Молитву сотворю
И сердцем повстречаю
Бессмертную зарю.

Тогда в тиши счастливой,
Под схимою росы,
В молитве торопливо
Задвижутся часы.
И будет ночь легка мне,
Пока белеет ширь
И задевает камни
Крылами нетопырь.

В мире сказочного гула
Пара мерные струи.
Льдом зеркальным затянуло
Окна синие мои.

Чай с вареньем пьется сладко,
Книга ровно шелестит.
Не заправлена лампадка:
Богородица простит.

Вижу: лапы белых елей
Кротко смотрятся в окно.
За окном былых метелей
Серебрится полотно.

Стихло сердце. Только горы
Голубого хрусталя
Рядит в звездные узоры
Отрешенная земля.

Я забылся, я спокоен
Всё узоры, гул и пар.
В Новый Год, как отрок строен,
Закипай, моя самовар!

Полдневный зной настал. Дорога нелегка.
Несу с усилием слабеющее тело,
Как будто голову мне давят облака,
Как будто подо мной земля отяготела.