Борис Садовской - Морозные узоры - Стихотворения и письма

Серебристой полосою
Голубой залив сверкнул.
За синеющей косою
Парохода дальний гул.

Комары звенят и тянут.
Промелькнул над рожью лунь.
Снова я тобой обманут.
Ласковый ты мой июнь!

Вновь весной заиграли леса,
В небе плещется хор стоголосый.
В два больших золотых колеса
На висках уложила ты косы.

Красоту твою радостно петь,
Внемля в небе крылатым ударам.
Птицей тонкой, готовой лететь,
Ты к воздушным прислушалась чарам.

Вот идешь ты, стройна и тонка.
В сердце плещется хор стоголосый.
Будто два златострунных венка
На висках улеглись твои косы.

Напрасно ждет любви душа моя слепая:
Темно и холодно в надменном далеке.
Одна бредет она пустыней, чуть ступая,
С венком в руке.

Душа-страдалица, несчастная богиня,
В суровой красоте изодранных одежд,
Пусть мрак туманит взор, пусть холодна пустыня:
Ты не утратила надежд.

Ты увенчать весь мир венком своим готова,
Предчувствуя вдали любви последний миг,
И, кажется, вот-вот зажжется счастьем снова
Усталый лик.

Ах, для обманутых блаженный путь неведом!
Ослепшая от слез, ты ищешь светлый след,
А жизнь ведет тебя глухим и темным следом.
Где ж свет?

И мощная любовь, как дева грозовая,
Проносится, блеснув на дальнем маяке, –
Над бедною душой, что никнет, изнывая,
С венком в руке.

Справа лес, седой и дикий,
Тонет в вечере огнистом.
Слева месяц полноликий
Поднялся на небе чистом.
На закате золотистом
Мчится ветер с легким свистом,
Он к реке летит великой.

Под дыханием струистым
Потемнев, сугробы стынут.
Ночь в сиянии лучистом.
Синий месяц опрокинут.
Скоро ль дни разлуки минут?
Всё тоскую я, покинут,
По кудрям твоим душистым.

В степи под Курском ветер прихотливый
На легких крыльях мчится вдоль межи,
Волнуя золотые переливы
Пшеницы, проса и шумящей ржи.
В садах темнеют вишни, рдеют сливы.
Ныряя, с визгом падают стрижи.
В ложбинах свищут косы, и далече
Разносится медовый запах гречи.

Господский дом на берегу реки.
Столетние дубы в аллеях парка.
К реке ползут, пестрея, цветники
Душистых роз. Ветвей живая арка
Сплелась внизу, где плачут кулики
И вьются с криком цапли. Здесь не жарко.
Здесь дремлет воздух, цветом липы пьян,
Щебечут птицы и поет фонтан.

Дневной рубин давно блеснул алмазом,
И, задымясь, исчезла тень кустов.
Хозяин на балконе. Нынче разом
Он перевел четыреста стихов;
С одышкой, щурясь воспаленным глазом,
Сложил словарь, собрал тетрадь листов
И, утомясь от пристальных занятий,
Встал в парусиновом своем халате.

Гримасой морща ястребиный нос
И бороду белеющую гладя,
В большой бинокль он смотрит на покос,
Бормочет про себя и слышит, глядя,
И сена дух, и сладкий запах роз.
Но вот несут тарелки Петр и Надя,
И на конце накрытого стола
Уже хозяйка место заняла.

Старик обломком был времен суровых,
Той невозвратно схлынувшей волны
Понятий здравых и людей здоровых,
Что, воспитавшись в нравах старины,
Обычаев не жаловали новых.
Среди глубокой сельской тишины,
Поклонник верный музы и природы,
Он думал, жил и чувствовал – вне моды.

На старости спокоен и богат,
Ловил он дни, не веря в остальное,
И созерцал бездумно свой закат.
Но, жизнь ведя в задумчивом покое,
Он праздности невольной не был рад.
Найдя себе занятие живое,
Землевладелец, камергер Двора
Не покидал ни книги, ни пера.

И вновь склонился он над Марциалом.
Меж тем багряный опустился круг.
«Клубятся тучи, млея в блеске алом».
Гул табуна вдали пронесся вдруг.
Восходит ночь с росистым покрывалом.
Но девственные пальцы белых рук
Всё по бумаге бегают проворно
И при свечах огромен профиль черный.