Омар Хайям - Рубаи. Полное собрание

Судьба! Всех недругов ко мне настолько злее,
Что ты — приятелю бесчестному сродни.

И кубки прихвати: кто пьет с утра хмельное,
Тому не страшен ад, тому не нужен рай.

Под власяницей мы кувшин вина укрыли;
Для омовенья нам — щепоть трущобной пыли.
А вдруг да в кабаке отыщем мы в пыли
Года, что в кабаках когда-то распылили!

Коль этот храм — для нас, но только на словах,
Грех упустить любовь и чашу на пирах.
Зачем, о прах иль Бог, надежды мне и страх?
Я все равно уйду, хоть Бог царит, хоть прах.

Коль бытие — для нас, но только на словах,
Грех упустить любовь и чашу на пирах.
Быть юным, чахнуть ли — зачем лелеять страх?
Что мне, когда уйду: мир юн или зачах?

Испей вина! Не жди, нам не удвоят жизни;

Встань! Руки отряхнем от суетных затей,
Нам путы локонов и музыка — милей.
Не прячась пьем вино, пьем прямо в харабате.
Бутыль молвы о нас — на свалку, и разбей!

Красотку за подол поймать, да поскорей,
Пропить былую честь — заведомо честней.
За пиалу вина продай молельный коврик,
А славу гордую — на свалку, и разбей!

Лишь этим и живи, и ни к чему стесняться!

Взгляни, как зелен луг под юношей зеленым:
«О, глупый! Топчешь прах, что зеленью взошел».

Под мартовским дождем торжественно расцвел,
Чтоб грусть унять твою, вчерашний суходол.
Взгляни на луг, вино, на юношей зеленых,
О ты, не знающий, что зеленью взошел!..

Навстречу взглядам туч глаза отворены.

Весенним ветерком луга обновлены,
Навстречу взглядам туч глаза отворены,
Сияньем рук Мусы сады озарены,
Дыханием Исы поля увлажнены.

Вина! — пока темно. Скорей! — пока не в путь.

Придет такая ночь — и в очи не взглянуть!..
Давай плясать! Печаль растопчем как-нибудь.

В тот день, как нас несли в кабак кредитоваться,
И должен был звучать заупокой, саки.

Увидишь ночью вдруг, что мера-жизнь — полна.

Ну нет, я от вина не стану отделяться!
Кувшин на голове. Считайте, я — петух.

Святых по внешности не угадать, саки,
Совсем не напоказ их благодать, саки.

Но розы расцвели — мои зароки где же?

О мой чистейший хмель, небесно-голубой!

О мой шербет — вино, баюкатель ты мой!
Так пылко я влюблен, так упоен тобой,
Что издали меня приветствует прохожий:
«Почтенный дядя Хмель, откуда ты такой?»

Замечен где-нибудь? Не сделал что-нибудь?

Ну что ж, коль хочется, возьми над миром власть,
Сокровищницы вскрой, себя и трон укрась.
Ты станешь, редкостный, похож на снег в пустыне,
День поискрясь, и два, и три, и… испарясь.

«Не то пришло!..» И что, желтеть лицом своим?
«То не пришло!..» И что, чернеть нутром своим?
Чем плакать, пользуйся взахлеб добром своим,
Пока не вздумал рок сверкнуть серпом своим!

Круженье Бытия, коль нет вина, не в радость;
И без иракских флейт сама весна не в радость.
Мы, пасынки небес, оправдываем жизнь
Подругой и вином, а так она не в радость.

О сердце! С мира взяв, о чем мечтало всласть,
Сполна за доброе застолье расплатясь,

О сердце! С мира взяв, о чем мечтало всласть,
Богатым сделай дом и праздностью укрась,
В юдоли горестной рожденья и распада
День-два попировав — и мирно удалясь.

Вот прялка женская давно б народ одела,

Любовь — страна пустынь, и я бежал по ней,
И негры жуткие — две тысячи смертей —
С безумной яростью все как один кричали:
«Ты чашу наклони! Но капли не пролей!»

Саки! Коль я к груди красавицу прижму,

Все! Я с разлучницей-тоскою не знаком,