Сергей Кутолин - Впечатления (Опыт рефлексии визионерства)

Закипали деревья прохладой,
по низинам пластался туман,
обомлевшие запахи сада
ткали жёлтым живой сарафан.
Звонким лаем хлестались собаки,
на плетнях восседали коты,
наблюдая безумные драки
и пушистые пряча хвосты.
Ну а осень мела по дорогам,
раздевая леса и кусты,
как разбойник, не слушая Бога,
крала нечто у всей красоты.
Мы с тобой повстречаемся — снова,
Перламутрово — синий туман,
нагадай мне остаться здоровым,
жить так жить, — остальное обман.

Море робко шелестело,
в синей глади млел закат,
в чаще леса звень кипела,
зажигая райский сад.
Очумело край небесный
прозревал в сиянье глаз,
Мир бескрайний и чудесный
проливался снова в нас.
Ошарашенно глядели
только белые дома,
Окна сонные потели,
вытирая пот со лба.
Прошлым сердце отзывалось,
а душа летела в даль,
в ту страну, где просыпалась
затаённая печаль.

Дождь по лужам сепетится,
Томна тёмная вода,
В эту ночь опять не спится,
Что со мной? Иду куда?
Голубятся шлейфы молний,
Вяжет цепи шумный гром,
Кто меня сегодня помнит? —
Всё об этом, об одном.
Влажных листьев синий шепот,
На балконе я один,
Начинает звонко шлёпать дождь, —
мохнатый господин.
И под молний свет и пляску
бесноватого дождя,
Внял твоим, природа, лавкам,
что баюкают меня.

Дождь миновал. И золото вскипало
на синих лужах, пенилось в листве
и в свежем воздухе с прохладою дрожало,
росою рассыпалось в мураве.
И вот оно на окнах запылало,
на стенах дома вызвало озноб,
И душу в размышления кидало,
рождая в разуме горящих истин сноп.
А запахи рассеялись и меркли,
то звонко проникали сквозь меня,
И частью розами увядшими поблекли,
обогатили душу, вечностью маня.
Сегодня солнце в неге, рассыпаясь,
кидало всюду вожделенный взгляд
как человек, вдруг счастьем упиваясь,
Порывам нежным бесконечно рад.

Из травы, поднимая стихи,
часто думаю — мир необъятен,
если серо — зеленые мхи
дарят образы новых понятий,
если в каждой травинке чудес
видишь больше, чем в слышанной сказке,
там такие наряды принцесс,
там такие роскошные краски,
что слова застывают как лёд,
только слышишь мотивы мелодий,
И душа, затоскуя, всплакнет,
созерцая и вторя природе.
Да и где нам то чудо понять,
всё осмыслить. Бедовое время, —
нужно сеять, косить, либо жать, —
а в траве разве вырастет семя?

Влажного леса синие очи,
Сочные вздохи земли,
Сизый туман морды страшные корчит,
Злаки из звуков взошли.
Клонятся медные ветви рябины,
В шорохах жёлтых трава,
Слышишь меня, я в седой паутине,
бьётся в ней леса молва.
Слышишь меня, я в ознобе осеннем,
в тучном безбрежии трав,
в тихом молчании пролитой лени
пью бесконечность, устав.
Слышишь меня, я иду сквозь столетья
мигом, лишь мигом одним,
чтобы сегодня при розовом свете
слиться мне с телом твоим.

Госаузее-озеро в Госау
средь каменных, задумчивых громад
подобно публикой оставленному залу,
в котором эхо бесконечно гомонят.
Светло и холодно в вершинах чутких зала,
а в центре тёмное безгласное пятно,
Зелёное, края ковров не покидая,
рассеяно и в сон заключено.
Ведь всё лишь образ виденья и неги, —
мы в восприятии касаемся всего,
и в чутком холоде написанного снега
осмысливаем в сущности его.
Единственный в природе путь искусства,
он нас фантазией встречает иногда, —
мы пережитые осмысливаем чувства, —
Так вечность чудится из холода и льда.

Я шагнул из молодости в старость
или мне так кажется сейчас,
покорив разбуженную ярость,
разум звёзд дряхлеет быстро в нас.
Не поэтому ли древние шумеры
строили под звёздный небосвод,
чтобы в необъятности и вере
растворить звериный одичавший род,
чтобы добротою насладиться,
и себя увидеть вместе с ней,
чтобы свежестью росистою умыться
и природу чувствовать своей,
не бояться шороха и леса,
не бояться просто всех людей,
молодость как будто легче весом,
старость тяжелее и мудрей.