Алексей Прасолов - Лирика

Я хочу, чтобы ты увидала:
За горой, вдалеке, на краю
Солнце сплющилось, как от удара
О вечернюю землю мою.

И как будто не в силах проститься,
Будто солнцу возврата уж нет,
Надо мной безымянная птица
Ловит крыльями тающий свет.

Отзвенит — и в траву на излёте,
Там, где гнёзда от давних копыт.
Сердца птичьего в тонкой дремоте
День, пропетый насквозь, не томит.

И роднит нас одна ненасытность —
Та двойная знакомая страсть,
Что отчаянно кинет в зенит нас
И вернёт — чтоб к травинкам припасть.

Одним окном светился мир ночной,
Там мальчик с ясным отсветом на лбу,
Водя по книге медленно рукой,
Читал про чью-то горькую судьбу.

А мать его глядела на меня
Сквозь пустоту дотла сгоревших лет,
Глядела, не тревожа, не храня
Той памяти, в которой счастья нет.

И были мне глаза её страшны
Спокойствием, направленным в упор
И так печально уходящим вдаль,
И я у чёрной каменной стены
Стоял и чувствовал себя как вор,
Укравший эту тайную печаль.

Да, ты была моей и не моей…
Читай, мой мальчик! Ухожу я вдаль
И знаю: материнская печаль,
Украденная, вдвое тяжелей.

Многоэтажное стекло.
Каркас из белого металла.
Всё это гранями вошло,
Дома раздвинуло — и встало.

В неизмеримый фон зари
Насквозь впиталось до детали,
И снизу доверху внутри
По-рыбьи люди засновали.

И, этот мир назвав своим,
Нещедрой данницей восторга
По этажам по зоревым
Ты поднялась легко и строго.

Прошла — любя, прошла — маня,
Но так тревожно стало снова,
Когда глядела на меня
Как бы из времени иного.

Давай погасим свет — пускай одна
Лежит на подоконнике луна.

Пускай в родное тихое жильё
Она вернёт спокойствие моё.

И, лица приподняв, услышим мы,
Как звуки к нам идут из полутьмы.

В них нет восторга и печали нет,
Они — как этот тонкий полусвет.

А за окном такая глубина,
Что, может, только музыке дана.

И перед этой странной глубиной
Друг друга мы не узнаём с тобой.

Весь день как будто жду кого-то.
Пора, пора!
Вон пыль собакой под ворота
И — со двора.

С такою пылью только давний
И скорый друг.
Минута встречи — всё отдай ей
Сполна и вдруг.

Звенело золотом нам слово
И серебром,
Так чем поделимся мы снова,
Каким добром?

Входи скорей, не стал я нищим,
Хоть знал семь бед,
А что потеряно — отыщем,
Как вспыхнет свет.

Не будет света — вздуем мигом
Огонь в ночи.
Ты только мимо, мимо, мимо
Не проскочи.

Зажми свою свежую рану,
Пусть кровь одиноко не свищет,
Она, как душа в нашем теле,
Смертельного выхода ищет.

В глаза ли глубокие гляну —
Живое в них дышит сознанье,
Что рана — твое обретенье,
А с ним ты сильнее страданья.

И словно отысканный выход —
В душе отступившая смута,
И, ясная в трепете боли,
Начальная светит минута.

А мы осененно и тихо
Столпились, чего-то не смея:
В животном предчувствии доли
Нетронутым рана страшнее.

Как ветки листьями облепит,
Растают зимние слова,
И всюду слышен клейкий лепет —
Весны безгрешная молва.

И сколько раз дано мне встретить
На старых ветках юных их —
Еще не полных, но согретых,
Всегда холодных, но живых?

Меняй же, мир, свои одежды,
Свои летучие цвета,
Но осени меня, как прежде,
Наивной зеленью листа.

Под шум и лепет затоскую,
Как станет горько одному,
Уйду — и всю молву людскую —
Какая б ни была — приму.

И вышла мачта чёрная — крестом,
На барже камень, сваленный холмом,
И от всего, что плыло мне навстречу,
Не исходило человечьей речи.