Василий Бетаки - Замыкание времени. Стихи разных лет

моря!

— Скажи, ты мечтал о полумраке кают? От всех закрыться

мечтал?

— Молчи! До отплытья за пять минут я сам ничего не знал...

— Но послушай... когда ты поднялся по трапу,

она опять была рядом с тобой?

— Да.

— Наверно, она стояла у борта, и волосы свешивались над

водой...

— Очень темной была вода...

— А там за озерами русалки поют?

— Поют... но были так плотно задернуты занавески

в квадратных окнах кают,

что мы не слышали, как русалки поют на островах меж

лобастых круч...

— А правда — люди там боятся и ждут, что вспыхнет

Зеленый Луч?

— Да...

— А луч — был?

— Да. Зеленый и тонкий. Цвета просвеченного листа.

— А ветер?

— Что — ветер! Он валялся в забытых шезлонгах,

когда палуба была предрассветно пуста,

когда над самым флагом кормовым сносило узкий дым,

и плащ срывало у нее с плеча...

— Но перед рассветом так холодно на палубе...

— А рассвет — как поворот ключа!

— Ты что-нибудь говорил ей тогда, на палубе?

— Тот, кто говорит — не увидит Луча...

— Но зачем тебе этот Зеленый Луч?

— Не знаю... Лучше не мучь

меня вопросами... Говорят, что это — меч, а не Луч...

его называют Мечом Голода...

— Нет, он зовется иначе...

— Но его называют Мечом Голода!

— Нет, это луч удачи:

моряки говорят, что всё нипочем корбалю, который

прошел

под Зеленым Лучом...

— А вот поморы твердят, что не будет улова тем, кто пройдет

под Зеленым Лучом, что карбасы пустыми вернутся, и

снова уйдут...

— Да о чем ты?

— О чем?.. Ах, да — его называют мечом... Мечом Голода,

и чем зеленей, тем злей...

— Но зеленое никогда не сулит голода...

— А если — по ней?

По ее глазам, по ее плечам... А впрочем, не верю

никаким лучам:

Я видел сосны и валуны

Едва ли выше волны,

Я видел воду, а где-то за ней

Плоский, как блин, один —

Островок деревянных церквей...

— А ты в них входил?

— Входил.

— С ней?

— ................ !

Мудро пусты, лесисто пусты

Северные скиты,

Узкий, как лезвие, свет из окон,

И никаких икон,

И никаких алтарей внутри,

И никаких колец,

И в щели — звезды, как фонари,

Да совсем не зеленый лес

ночью...

— Ну, а Зеленый Луч?

— Не знаю... Лучше не мучь...

— Ведь его называют Мечом Голода?

— Нет, он зовется иначе.

— Но его называют Мечом Голода!

— Нет, это — Луч Удачи...

— Так правы моряки?

— Не знаю. Молчи.

— Или правы поморы?

— Не знаю. Молчи... Но мне никогда не найти ключи

От всего, что было в озерной ночи,

От рассвета, от этих округлых рук,

От горизонта, замкнувшего круг,

От пенья русалок, от тесных кают,

От ветров, что в борах над скитами поют,

И от того, что удача всегда

Почти то же самое, что беда.

И никогда

Не найти мне ключей

К тем, кто не видит Зеленых Лучей...

Ну а поморы и моряки —

Равно от истины далеки...

ШАГ ПЕРВЫЙ

Всего-то: Новгород ночной,

Зубчатых стен оклад,

Дубы нагие за спиной,

И шлем Софии за стеной,

И весь пронизанный весной

Намокший, черный сад.

Пять букв неоновых «САДКО»

Струятся в пустоту...

Но — хруст песка под каблуком.

Глаза. Рука. И в горле ком.

И ветер. И —легко-легко

На волховском мосту.

И однажды — прорвав заколдованный круг —

через тридевять рук

На свидание кануть в пятнадцатый век, через тридевять рек...

Над песком ветерок пробегает, плащи теребя.

Тут балтийскому ветру с дождем не достать до тебя,

И меня не настигнет московский апрельский

предательский снег:

Мы — за тридевять рек!

Но в лицо мне, как черный салют,

За тобой обнаженные липы встают,

И еще оттененные гримом, слепящие выдумки прожекторов...

А за мной

Видишь, там, головешки угасших костров зарастают травой?

Слишком был настоящим мой мир,

Слишком сказочным — твой...

Но обоим, обоим сужден был нежданный побег

через тридевять рек...

И теперь у меня — только Волхов и ты. Посреди темноты —

Ничего... И ни зренье, ни слух не при чем:

Осязаньем живем!

И бесформен невидимой дремы уют,

И беззвучны копытца бегущих минут:

Укололи губу мне ресницы твои ... Напои!

Ведь на грани вчерашних и завтрашних дней —

осязанье верней!

И оно не предаст, как подпольщица-память, храня

Шопот всех голосов, что услышала ты до меня!

И оно не оглянется, не принесет в этот час

Очертанья и отблески всех для меня открывавшихся глаз!

Посреди темноты —