Владимир Маяковский - Том 9. Стихотворения 1928

Мы
  окружены
      границей белой.
Небо
  Европы
         ржавчиной съела
пушечных заводов
           гарь и чадь.
Это —
   устарело,
          об этом —
                надоело,
но будем
       про это
           говорить и кричать.
Пролетарий,
         сегодня
         отвернись,
              обхохочась,
услышав
      травоядные
           призывы Толстых * .
Хо́лода
   битвы
      предчувствуя час,
мобилизуй
     оружие,
           тело
              и стих.
Тело
  намускулим
          в спорте и ду́ше,
грязную
   водочную
        жизнь вымоем.
Отливайтесь
         в заводах,
            жерла пушек.
Газом
      перехитри
          Европу,
              химия.
Крепите
      оборону
           руками обеими,
чтоб ринуться
      в бой,
         услышав сигнал.
Но, если
      механикой
            окажемся слабее мы,
у нас
     в запасе
      страшнее арсенал.
Оружие
   наше,
      газов лютей,
увидят
   ихним
      прожектором-глазом.
Наше оружие:
      солидарность людей,
разных языком,
         но —
         одинаковых классом.
Слушатель мира,
        надень наушники,
ухо
  и душу
     с Москвой сливай.
Слушайте,
     пограничные
              городки и деревушки,
Красной
       Москвы
        раскаленные слова.
Будущий
       рядовой
        в заграничной роте,
идешь ли пехотой,
        в танках ли ящеришься,
помни:
   тебе
        роднее родин
первая
   наша
         республика трудящихся!
Помни,
   услыша
          канонадный отзвук,
наступающей
      буржуазии
           видя натиск, —
наше
     лучшее оружие —
            осуществленный лозунг:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Ясно каждому,
      что парк —
место
      для влюбленных парок.
Место,
   где под соловьем
две души
       в одну совьем.
Где ведет
       к любовной дрожи
сеть
  запутанных дорожек.
В парках в этих
         луны и арки.
С гондол
       баркаролы * на водах вам.
Но я
  говорю
        о другом парке —
о Парке
   культуры и отдыха.
В этот парк
     приходишь так,
днем
     работы
         перемотан, —
как трамваи
        входят в парк,
в парк трамвайный
            для ремонта.
Руки устали?
Вот тебе —
     гичка!
Мускул
   из стали,
гичка,
       вычекань!
Устали ноги?
Ногам польза!
Из комнаты-берлоги
иди
  и футболься!
Спина утомилась?
Блузами вспенясь,
сделайте милость,
шпарьте в теннис.
Нэпское сердце —
         тоже радо:
Европу
   вспомнишь
           в шагне и в стукне.
Рада
     и душа бюрократа:
газон —
      как стол
        в зеленом сукне.
Колесо —
     умрешь от смеха —
влазят
   полные
      с оглядцей.
Трудно им —
      а надо ехать!
Учатся
   приспособляться.
Мышеловка —
      граждан двадцать
в сетке
   проволочных линий.
Верно,
   учатся скрываться
от налогов
     наркомфиньих.
А масса
   вливается
        в веселье в это.
Есть
  где мысль выстукать.
Тут
  тебе
   от Моссовета
радио
      и выставка.
Под ручкой
        ручки груз вам
таскать ли
     с тоски?!
С профсоюзом
гулянье раскинь!
Уйди,
      жантильный,
           с томной тоской,
комнатный век
         и безмясый!
Входи,
   товарищ,
          в темп городской,
в парк
   размаха и массы!

Мне
 с лошадями
          трудно тягаться.
Животное
    (четыре ноги у которого)!
Однако я хитрый,
       купил облигации:
будет —
      жду —
         лотерея Автодорова.
Многие отказываются,
            говорят:
«Эти лотереи
      оскомину набили».
А я купил
       и очень рад,
и размечтался
      об автомобиле.
Бывало,
      орешь:
      и ну! и тпру!
А тут,
     как рыба,
      сижу смиренно.
В час
    50 километров пру,
а за меня
       зевак
      обкладывает сирена.
Утром —
       на фабрику,
         вечером —
             к знакомым.
Мимо пеших,
      конных мимо.
Езжу,
     как будто
         замнаркома.
Сам себе
       и ответственный, и незаменимый.
А летом —
    на ручейки и лужки!
И выпятив
    груди стальные
рядом,
   развеяв по ветру флажки,
мчат
    товарищи остальные.
Аж птицы,
    запыхавшись,
          высунули языки
крохотными
        клювами-ротиками.
Любые
   расстояния
          стали близки́,
а километры
        стали коротенькими.
Сутки удвоены!
          Скорость — не шутка,
аннулирован
      господь Саваоф * .
Сразу
     в коротких сутках
стало
     48 часов!
За́ день
   слетаю
      в пятнадцать мест.
А машина,
    развезши
           людей и клади,
стоит в гараже
      и ничего не ест,
и даже,
   извиняюсь,
          ничего не гадит.
Переложим
       работу потную
с конской спины
           на бензинный бак.
А лошадь
       пускай
          домашней животною
свободно
       гуляет
         промежду собак.
Расстелется
       жизнь,
          как шоссе, перед нами —
гладко,
   чисто
         и прямо.
Крой
    лошадей,
      товарищ «НАМИ * »!
Крой
    лошадей,
      «АМО * »!
Мелькаю,
       в автомобиле катя
мимо
    ветра запевшего…
А пока
   мостовые
          починили хотя б
для удобства
        хождения пешего.