Владимир Маяковский - Том 9. Стихотворения 1928

Бедный,
      бедный Пушкин!
Великосветской тиной
дамам
   в холеные ушки
читал
     стихи
       для гостиной.
Жаль —
      губы.
Дам
 да вон!
Да в губы
        ему бы
да микрофон!
Мусоргский * —
         бедный, бедный!
Робки
     звуки роялишек:
концертный зал
          да обеденный
обойдут —
    и ни метра дальше.
Бедный,
      бедный Герцен!
Слабы
   слова красивые * .
По радио
        колокол-сердце
расплескивать бы
       ему
         по России!
Человечьей
    отсталости
            жертвы —
радуйтесь
        мысли-громаде!
Вас
 из забытых и мертвых
воскрешает
    нынче
       радио!
Во все
   всехсветные лона
и песня
   и лозунг текут.
Мы
 близки
    ушам миллионов —
бразильцу
    и эскимосу,
            испанцу
             и вотяку.
Долой
   салонов жилье!
Наш день
       прекрасней, чем небыль…
Я счастлив,
       что мы
           живем
в дни
     распеваний по небу

Товарищ писатель,
           о себе ори:
«Зарез —
       какие-то выродцы.
Нам
  надоело,
      что мы кустари. —
Хотим
   механизироваться».
Подошло вдохновение —
           писать пора.
Перо в чернильницу —
              пожалте бриться:
кляксой
   на бумагу
        упадает с пера
маринованная
      в чернилах
              мокрица.
Вы,
  писатели,
      земельная соль —
с воришками путаться
            зазорно вам.
А тут
      из-за «паркера * »
         изволь
на кражу
       подбивать беспризорного.
Начнешь переписывать —
               дорога́ машинистка.
Валяются
     рукописи
            пуд на пуде.
А попробуй
        на машинистке женись-ка —
она
  и вовсе
     писать не будет.
Редактору
     надоест
        глазная порча
от ваших
       каракулей да строчек.
И он
  напечатает
          того, кто разборчив,
у которого
     лучше почерк.
Писатели,
     кто позаботится о вас?
Ведь как
      писатели
        бегают!
Аж хвост
        отрастишь,
         получаючи аванс,
аж станешь
     кобылой пегою.
Пешком
      бесконечные мили коси́, —
хотя бы
   ездить
      по таксе бы!
Но сколько
     червей *
        накрутит такси,
тоже —
   удовольствие так себе.
Кустарю
       действительно
           дело табак —
богема
   и кабак.
Немедля
      избавителя
            мы назовем
всем,
      кто на жизнь злятся.
Товарищ,
        беги
      и купи
         заем,
заем индустриализации.
Вырастет
        машинный город,
выберемся
     из нищей запарки —
и будет
   у писателя
        свой «форд»,
свой «ундервуд»
          и «паркер».

Я
   не терплю книг:
от книжек
    мало толку —
от тех,
   которые
         дни
проводят,
    взобравшись на полку.
Книг
    не могу терпеть,
которые
      пудом-прессом
начистят
       застежек медь,
гордясь
   золотым обрезом.
Прячут
   в страничную тыщь
бунтующий
       времени гул, —
таких
      крепостей-книжи́щ
я
   терпеть не могу.
Книга —
        та, по-моему,
которая
   худощава с лица,
но вложены
        в страницы-обоймы
строки
   пороха и свинца.
Меня ж
   печатать прошу
летучим
      дождем
          брошюр.

Кто
 не любит
      щи хлебать?
Любят все.
    И поэтому
к щам
      любому
      нужны хлеба́:
и рабочим,
    и крестьянам,
          и поэтам.
Кому это выгодно,
          чтоб в наши дни
рабочий
      сытым не́ был?
Только врагам, —
       они одни
шепчут:
   «Не давай хлеба…»
Это они
      выходят на тракт,
меж конскими
      путаются ногами,
крестьянину
        шепчут:
         «Нарушь контракт —
не хлебом отдай,
           а деньгами…»
Это они
      затевают спор,
в ухо
    зудят, не ле́нятся:
«Крестьянин,
         советуем,
             гарнцевый сбор
им
 не плати на мельнице…»
Это они
   у проселка в грязи
с самого
   раннего часика
ловят
      и шепчут:
          «В лабаз вези,
цена
    вздорожала
           у частника…»
Они,
    учреждения загрязня,
стараются
    (пока не увидели),
чтоб шла
        конкуренция и грызня
государственных заготовителей.
Чтоб вновь,
       взвалив
            мешки и кульки,
воскресла
    мешечная память,
об этом
   стараются
       кулаки
да дети дворян
      с попами.
Но если
   тебе
        земля люба,
к дворянам
    не льнешь лисицей,
а хочешь,
        чтоб ели
       твои хлеба́
делатели
       машин
          и ситцев, —
к амбарам
    советским
         путь держи!
Чтоб наша
    республика
            здравствовала —
частнику
       ни пуда ржи,
миллионы
    пудов —
           государству!