Сильвия Платт - Собрание стихотворений

На камне, зелёном от тины, сияющие, молчаливые,

Играют. Их рассветному времени окончанья нету.

Зелёный камень - корабль мальчишек.

Палуба в ракушках. Плывут они, пока прилив,

До половины их стройный корабль затопив,

Не запенится у них вокруг лодыжек.

Корабль затонул - а детей на обед

Колокол позвал похоронным звоном.

И заброшенная обратно, в далёкий рассвет,

В потёртых джинсах в близкую воду

В радостном нетерпенье вошла она.

Но друг за другом из грязи,

тень за тенью,

Собиратели ракушек встают со дна

В ответ на такое оскорбленье.

И не видать конца их рядов

Там, где спутаны водоросли и волн обломки.

Мрачные, как химеры, от долгих годов,

Проведённых на корточках у морской кромки,

В ожидании этой затерявшейся, неуместной

Девочки с её первым движеньем любви...

Идут и идут. И острия их вил,

И кремнёвые глаза нацелены на убийство.

На арене от крови четырёх быков заржавела пыль.

Послеполуденные часы нависли над грубостью толпы -

Каждый раз ритуал смерти исполнен так неумело:

Падают плащи, удары шпаги плохо рассчи-

таны, и кажется, главным желанием было непременно

Выполнить ритуал. Жирный, смуглый, весь в жёлтом

Пикадор с кистями, помпонами и косичкой

Едет к пятому быку, медленно воткнуть пику в бычью

Шею. Не искусство! Нечто неуклюжее и привычное.

А инстинктивный порыв к искусству разожжён был

Разом, когда над затихшей толпой рога грозно

Подняли обмякшее человечье подобие. Всё правильно:

Только эта кровь, пролитая согласно правилам,

Очистила и грубую землю, и грязный воздух.

Падение темноты, холодный взгляд -

Ничто не сломит волю этих вонючих

Трагиков, которые, как фиги вразнос, поштучно,

Или как цыплят, продают беду, как еду... Они

Против каждого дня, против перста указующего

Затевают судебный процесс: весь миропорядок

Несправедлив и капризен! К Суду и к Суду ещё его!

Под узкими мавританскими окнами,

Под белыми стенами с керамикой арабесок - гримаса г0ря,

Потёртая временем - сама на себя гротеск -

Процветает на монетках жалости. И вдоль моря,

Мимо хлебов, яиц, мокрых рыб, копчёных окороков

Нищий бредёт, на деревяшке хромая,

Жестянкой трясёт под

носом у солидных хозяек,

Посягая на души не столь грубые, как у него,

Ещё не задубевшие от страданий за краем

Совести... Ночь расправляется с синевой

Залива, с белыми домами, с рощами

Миндаля. И восходит над нищими

Звезда их. Самая злая. Её надолго переживая, они ещё

С фальшивым, уродливым вдохновеньем за ней следят,

Отталкивая жалостливый взгляд

Тьмы... [1] По-видимому, эти стихи - результат сочетания впечатлений от пейзажа на юге Испании и от картин Гойи. (Примеч. переводчика).

Ещё и фиги на дереве зелены,

И виноградные гроздья и листья,

И лоза, вьющаяся вдоль кирпичной стены,

Да кончились деньги...

Беда никогда не приходит одна,

Отъезд наш - бездарный и беспечальный.

Кукуруза под солнцем тоже зелена,

И между стеблями кошки играют.

Время пройдёт - не пройдёт ощущение нищеты:

Луна - грошик, солнце - медяк,

Оловянный мусор всемирной пустоты...

Но всё это станет частицей меня...

Торчит осколком скала худая.

От моря, бесконечно в неё ударяющего,

Бухточку кое-как защищая...

Засиженный чайками каменный сарайчик

Подставляет ржавчине порожек железный,

Мрачные косматые козы лижут

На краю охристой скалы над бездной

Морскую соль...

Упрямо неизменна сцена: скряги-деревья

Хранят прошлогодние листья, не надев траур,

Быть элегическими дриадами* не хотят.

Подмёрзлые бесчувственные травы

Всё так же изумрудны. Только разум,

Привыкший романтизировать всё подряд,

Презирает эту нищету. Мёртвые не вопят,

Не расцветают незабудками в камнях,

Которыми кладбище вымощено -

Тут честный и неприукрашенный распад

Распарывает сердце, отскребая, пока не заскрипят,

Белеющие кости, на которых

ни жилки нет.

Когда же в полном блеске явится скелет

Смолкают языки святых, и мухи

В лучах солнца, холодного и осеннего

Не видят никакой возможности для воскресения.

На этот пейзаж пейзажей - смотри, смотри!

Пока глаза тебе не подсунут на ветру

Видения. Какие бы пропащие души

Ни вспыхивали в саване тумана