Генри Лонгфелло - Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Скоро будет побеждена зима;
Скоро ледовые спайки развяжутся и растают. Еще немного —
И воздух, землю, волны зальют нежность, цветенье, рост — тысяча форм поднимется
Из этих мертвых комьев, из холода, словно из низеньких погребальных курганов.
Твои глаза, уши — все твои лучшие чувства, все, что способно познать естественную красоту,
Проснется и наполнится ощущениями. Ты увидишь простые зрелища, нежные чудеса земли,
Одуванчики, клевер, изумрудную траву, ощутишь раннее благоухание, запах цветов,
Землянику под ногами, желто-зеленую иву, цветущие сливы и вишни,
Малиновку, жаворонка и дрозда, распевающих песни свои, — порхающую синюю птицу;
Такие сцены приносит ежегодная игра природы.

Брал ли ты уроки лишь у тех, что холили тебя, и восхищались тобою, и во всем уступали тебе?
Не брал ли ты мудрых уроков у тех, что отвергают тебя и враждуют с тобой? Или у тех, что оскорбляют тебя и хотят спихнуть тебя с дороги?

Нежные, сладострастные, усыпляющие тени,
Солнце только что ушло, яркий свет растворился (я тоже скоро уйду, растворюсь),
Дымка — нирвана — покой и ночь — забвение.

Вы, песни, — не только сухие сучья с невидимой жизнью — (чешуйчатые и голые, подобно лапам орла),
Может быть, как-нибудь в солнечный день (кто знает!) какой-то будущей весной, каким-то летом — вы покроетесь почками,
Породите зеленеющие листья, прохладную тень, сочный плод,
Яблоки и виноград. Вырастут могучие ветви деревьев, — повеет свежий, вольный, открытый воздух,
Любовь и вера расцветут, как благоухающие розы.

В забытой лагуне, в безымянном заливе,
В недвижной унылой воде, у берега бросив якорь,
Старый, со снятыми мачтами, седой, израненный, отслуживший, бессильный корабль,
После вольных плаваний по всем океанам земли, стал наконец, пришвартован на крепких канатах,
Ржавея и плесневея.

После ужина и беседы, когда день уже кончен,
Друг с дорогими друзьями прощается навсегда и все не может проститься.
«Прощайте, прощайте», — не раз говорит он, губы его дрожат
(Так тяжело его руке выпустить эти руки — им больше не встретиться,
Больше не будут делиться они ни горем, ни радостью, ни старым, ни новым, —
Ждет его дальний путь, он никогда не вернется).
Все еще не решаясь, все оттягивая расставание — не упустить бы ни слова, даже если оно и пустячно, —
Даже в дверях лицом повернувшись, будто ожидая, что вновь окликнут, даже уже спускаясь по лестнице,
Все еще хочет задержаться, хотя бы ненадолго — вечерние тени все гуще,
Все глуше слова прощанья — лицо уходящего тает в сумерках,
Вот его и совсем не видно — о, с какой неохотой ушел он!
И все говорил, говорил до последней минуты.

Только после того, как они пройдут долгий, долгий путь, странствуя сотни лет, будут не раз отвергнуты,
После того, как разные наслоения: пробужденная любовь, радость, мысли,
Надежды, желания, стремления, размышления, победы мириад читателей
Оденут их, охватят и покроют инкрустациями веков и веков —
Только тогда эти стихи сделают все, на что они способны.

Когда появился поэт в расцвете сил,
Возрадовалась Природа (гладкий, бесстрастный шар, со всеми своими зрелищами — дневными и ночными) и возгласила: он — мой;
Но тут возвысила свой голос Душа Человека, ревнивая, гордая, непримиримая: нет, он мой, только мой;
Тогда поэт в расцвете сил встал между ними и взял их за руки,
Итак вот он стоит, сегодня и всегда, слиятель, объединитель, крепко держа их за руки,
И он никогда их не отпустит, пока не примирит,
Пока совсем, ликуя, не сольет их.