Генри Лонгфелло - Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

О песни, сперва, для начала
Легонько ударьте в тугой бубен, расскажите о том, как я рад и горд за свой город,
Как он призвал всех к оружию, как подал пример, как мгновенно поднялся на ноги
(О великолепный! О Манхаттен мой несравненный!
О самый стойкий в час беды и опасности! О надежный, как сталь!),
Как ты воспрял — с каким хладнокровием сбросил мирные одеяния,
Как заменили барабан и рожок твою сладкую оперную музыку,
Как ты повел всех на войну (вот эти солдатские песни и пойдут у нас для начала),
Как впереди всех гремела барабанная дробь Манхаттена.
Сорок лет в моем городе солдат видели только на парадах,
Сорок лет пышных смотров, покуда внезапно владычица этого переполненного и буйного города,
Бодрствующая среди кораблей, домов, неисчислимых сокровищ,
Окруженная миллионами своих детей,
Внезапно, глубокой ночью,
Получив известие с юга,
Не ударила яростно кулаком по панели.

Электрический ток бил по ночи, покуда
На рассвете наш улей не выплеснул с грозным жужжаньем свои мириады.

Из домов и фабрик, из каждой двери
Вышли они, взволнованные, и вот — Манхаттен вооружается!
Под барабанную дробь
Юноши строятся и вооружаются,
Вооружаются мастеровые (прочь рубанок, мастерок, кувалду),
Адвокат покидает свою контору и вооружается, судья покидает суд,
Возчик бросает свой фургон посреди улицы, спрыгивает и швыряет поводья на лошадиные крупы,
Приказчик покидает лавку, хозяин, счетовод, привратник также ее покидают;
Повсюду дружно формируются и вооружаются отряды,
Новобранцы — почти дети, старики показывают им, как носить снаряжение, и они тщательно затягивают ремни,
Вооружаются на улицах, вооружаются в домах, блестят стволы мушкетов,
Белые палатки скапливаются в лагеря, окружаются караулом, пушки гремят и на восходе и на закате,
Ежедневно прибывают вооруженные полки, проходят по городу и грузятся на причалах
(Как они прекрасны, как шагают к реке, потные, с ружьями на плечах!
Как я люблю их, как сжал бы в объятьях их, загорелых, в запыленных мундирах!),
Город взбудоражен. «К оружию! К оружию!» — слышится везде и всюду,
Флаги свисают с колоколен, со всех общественных зданий и магазинов,
Плач разлуки, мать целует сына, сын целует мать
(Разлука для матери — нож в сердце, но она не скажет ни слова, чтобы удержать сына),
Шум, эскорт, впереди шеренги полицейских, расчищающих дорогу,
Безудержный энтузиазм, дикие вопли толпы в честь ее любимцев,
Артиллерия, молчаливые, сверкающие, как золото, пушки тащатся, погромыхивая, по булыжнику
(Молчаливые пушки, скоро нарушится ваше молчанье,
Скоро вас снимут с передков, чтобы начать кровавую работу),
Вся шумиха мобилизации, вся решительность вооружения,
Лазаретная служба, корпия, бинты и лекарства,
Женщины, записавшиеся в сестры милосердия, дело, начатое всерьез, безо всякого парада;
Война! Выступает вооруженный народ! Он готов к бою, отступление невозможно;
Война! На недели, на месяцы или на годы — вооруженный народ выступает ей навстречу.

Маннахатта в походе — воспоем же ее по достоинству!
Слава мужественному бивуачному житью
И стойкой артиллерии —

Пушки блистают, как золото, одним великанам под силу справиться с пушками,
Снимем их с передков! (Отнюдь не для приветственных салютов, как в минувшее сорокалетие,
Заложим в них не только пыжи и порох.)

А ты, владычица кораблей, ты, Маннахатта,
Древняя покровительница этого гордого, доброго, буйного города,
В эпохи мира и довольства окруженная своими детьми, ты нередко печалишься или хмуришься,
Но сейчас ты радостно улыбаешься, старая Маннахатта.

Военный город! Год борьбы!
Сладкие рифмы и чувствительные любовные романсы не для тебя, суровый год!
Ты не сидишь у стола, как бледный поэтик, сюсюкая тихо стишки,
Но, как сильный мужчина, выпрямясь, в синей одежде, [164] …в синей одежде… — Войска Союза (северян) носили форму синего цвета. шагаешь с ружьем на плече,
Мускулистый, загорелый, с тесаком за поясом сбоку.
Я слышу, как зычный твой голос гремит по всему континенту;
Мужественный твой голос, о год, раздается в больших городах,
Я видел тебя в Манхаттене, как рабочего среди рабочих,
Видел, как ты широко шагал по прериям от Иллинойса, от Индианы,
Как быстро упругим шагом ты устремился на Запад, сойдя с Аллеганских гор,
Видел тебя у Великих озер, в Пенсильвании, на судах реки Огайо,
И к югу вдоль рек Теннесси и Кумберленда и у Чаттануга на горной вершине,
Я видел тебя, мускулистого, в синей одежде, с оружьем, могучий год,
Я слышал твой решительный голос, гремевший снова и снова,
Твой голос, внезапно запевший из уст кругложерлых пушек,
И я вторю тебе, стремительный, гулкий, неистовый год!