Ли Бо - Стихи в переводе Сергея Торопцева

Еще вчера была весна, казалось,
И иволга певала поутру,
Но орхидея вот уже завяла,
Все жухнет на пронзительном ветру.
Осенний день, с ветвей листы слетают,
Печали нить сучит в ночи сверчок.
Как грустно знать, что ароматы тают
И холод белых рос объял цветок.

Посланцы Богини, три синих летуньи [79] Мифологические три синих птицы, которых с вестями посылает богиня Западного неба Сиванму. ,
Письмо принесите мне издалека.
Печаль разрывает душевные струны,
И мысли пронзает разлуки тоска.
Я вижу жемчужные шторы на окнах,
Вот нежные пальцы коснулись струны,
Мелодия дышит печалью глубокой
Лианы, утратившей ветку сосны [80] Лиана (или повилика), обвивающая ствол (ветвь) сосны (кипариса), — традиционный образ тоскующей женщины. .
Как реки, срывающиеся со склонов,
Наполнят колодец единой водой.
Так циньское сердце и чуские стоны [81] Здесь это образное обозначение местонахождения поэта (Чанъань — на территории древнего царства Цинь) и его жены (на территории древнего царства Чу).
Созвучны невиданною чистотой.

Где мне узреть твой терем золотой?
Быть может, в бирюзовых облаках? —
В зерцале над осеннею водой
Весенним дуновеньем ветерка [82] Если «осень» здесь скорее относится ко времени написания стихотворения, то «весна» обозначает не сезон, а волнение чувств.
Волнуется вечерний твой наряд…
Меня за ширмой златотканой нет,
И кисть твоя строчит за рядом ряд,
Чтоб вестник-гусь скорей принес ответ.

Я думал, мне строки достанет
Сказать, что сердце наполняет,
Но кисть бежит — и не устанет,
А чувствам нет конца и края.
Журавль Желтый с Яотая, [83] Соединение двух мифологических образов (Яотай — Яшмовая терраса на горе Куньлунь; Желтый Журавль — сакральное существо, прилетающее за возносящимися святыми) говорит о высоком накале ожидания вести.
Снеси письмо в чертог заветный,
Моя былая свежесть тает,
Седины стали все приметней.
Еще не время возвращенья,
Хоть три весны живем поврозь мы.
Там слив и персиков цветенье,
У окон — красок сочных роскошь.
Прибереги сей фимиам,
Пока не возвращусь я к вам.

Гладь озера тоской тревожат
Две яшмовые нити слез.
Здесь где-то Лихуа [84] Красавица ханьского периода, жила в районе г. Наньян (совр. пров. Хэнань), пока о ее красоте не прослышал император Гуанъу-ди и не взял в свой дворец. , быть может,
Слезою омочила плес.
Весны зеленые одежды
В цветочной скроются пыльце,
Пожухнет лотос белоснежный,
И мы помыслим о конце.
А к ночи сладострастной тучкой
Летят на башню Солнца [85] Строение на вершине Колдовской горы (Ушань), выступающей в поэзии как эротический символ. чувства.

И гора Колдовская, и теплые реки,
И цветы, осиянные солнцем, — лишь грезы.
Я не в силах отсюда куда-то уехать,
Облачка, унесите на юг мои слезы.
Ах, как холоден ветер весны этой ранней,
Разрушает мечты мои снова и снова.
Ту, что вижу я сердцем, — не вижу глазами,
И в безбрежности неба теряются зовы.

Воды Чу — за Колдовской горой,
А на Хуанхэ пришла весна.
Дни и ночи сердцем я с тобой,
Чувства — как бурливая волна,
Неотвратно их влечет восток,
Я тебя не в силах увидать.
Цветик мой, ты от меня далек,
Лишь слезинку и могу послать.

Осталась я к востоку от Чунлина [86] Название уезда, восточнее которого и лежит Аньлу. ,
А муж сейчас — на ханьских островах [87] На островах реки Хань, истоки которой — далеко на севере, в пров. Шэньси. .
Ковер цветочный распластался дивно,
Но путь к тебе теряется в цветах.
Расстались дождь и тучка в день весенний [88] Намек на легенду о сладострастных свиданиях на Колдовской горе. ,
Уж осень здесь лежит на лепестках,
В осенних травах — мотылек осенний,
В закате осени [89] Обратите внимание на четырехкратное повторение «осени», в лаконичном китайском стихе особенно усиливающее настроение печали и тоски. сильней тоска.
Увидеться с тобоюй я так хочу!
Я И сброситьшу платье, загасив свечу…