Михаил Херасков - Собрание сочинений

Разсыпалась стѣна, Россiянъ удержавша.
580 Какъ будто бы рѣка, пути себѣ искавша,
Которая съ вершинъ коль быстро ни текла,
Плотиной твердою удержана была;
Но вдругъ ее сломивъ, и чувствуя свободу,
Бросаетъ съ яростью въ поля кипящу воду:
585 Такъ наши ратники, сугубя гнѣвъ и жаръ,
Бездушна Хана зря, ударили въ Татаръ;
Отчаянье велитъ Ордамъ не унижаться,
Отчаянье велитъ симъ варварамъ сражаться.

Но храбрость огненна, сiя душа войны,
590 Свѣтилася въ лучахъ съ Россiйскiя страны;
И робость ли сердца и зрѣнiя смущала,
Иль Тула въ тѣ часы Ордынцамъ предвѣщала
Искусства, коими прославится она,
Готовя на враговъ громъ въ наши времена.
595 Изъ нѣдръ земныхъ гремятъ пищали изходящи,
Подъемлются шары, огонь производящи;
Мечами вѣтвiя казалися древесъ,
И дышетъ пламенемъ кругомъ стоящiй лѣсъ:
Ордынцы дрогнули; въ крови оставивъ Хана,
600 Какъ токи водные текутъ, текутъ изъ стана;
Но въ мрачныхъ вихряхъ смерть, бѣжаща имъ во слѣдъ,
Разверзивъ челюсти, взяла у ихъ передъ.
Строптивая Орда, какъ сжатый вѣтръ завыла,
Предъ ними смерть стоитъ, ихъ ужасъ гонитъ съ тыла.
605 Превыше ззѣздъ сѣдящъ, отверзилъ свой чертогъ,
Подобный столпъ огню, простеръ на землю Богъ;
Со многозвѣзднаго разтвореннаго Неба,
Безсмертныхъ воиновъ, послалъ съ Борисомъ Глѣба,
Сихъ юныхъ братiевъ, которыхъ Святополкъ
610 Угрызъ во младости, какъ агнцовъ лютый волкъ.
Держа надъ Россами вѣнцы побѣдоносны,
Два брата, молнiи кидаютъ смертоносны.

Духъ мщенiя въ сердцахъ Россiйскихъ возгорѣлъ;
Летятъ за Крымцами скоряй пернатыхъ стрѣлъ;
615 Едина казнь видна, не видно въ полѣ брани:
Тотъ скачетъ на конѣ, нося стрѣлу въ гортани;
Иной въ груди своей имѣя острый мечь,
Отъ смерти думаетъ носящiй смерть утечь;
Иной, пронзенный въ тылъ, съ коня стремглавъ валится,
620 И съ кровью жизнь спѣшитъ его устами литься;
Глаза подъемлюща катится тамъ глава,
Произносящая невнятныя слова;
Иной безпамятенъ въ кровавомъ скачетъ полѣ,
Но конь его стремитъ на копья по неволѣ;
625 Отъ рыщущихъ во слѣдъ стараясь убѣжать,
Ордынцы начали Ордынцовъ поражать:
Братъ смертью братнею дорогу отверзаетъ;
Въ бѣгущаго предъ нимъ другъ въ друга мечь вонзаетъ.
Вопль слышанъ далеко, звукъ бьющихся желѣзъ,
630 И сила Крымская валится будто лѣсъ.
Погибли варвары, коль быстро ни бѣжали,
На многи поприщи тѣла ихъ вкругъ лежали.

Гдѣ славою блисталъ вчера надменный Ханъ,
Князь Курбскiй получилъ добычей Крымскiй станъ.
635 Но Ханомъ бывыя на промыслъ удаленны,
Шатрами Крымскими и щастьемъ ослѣпленны,
Ордынцы валъ прешли; зовутъ своихъ: и вдругъ
Россiиски воины объемлютъ ихъ вокругъ;
Имъ руки, ни сердца къ отпору не служили,
640 Они оружiе къ стопамъ ихъ положили.

Прощаетъ Курбскiй сихъ. Тогда скрывался день,
И ночь готовила землѣ прохладну тѣнь;
На блѣдныя тѣла съ печалью онъ взираетъ,
Стонъ внемля раненыхъ, слезъ токи отираетъ:
645 Се слѣдствiя войны! стоящимъ говоритъ;
И вдругъ сквозь тонкiй мракъ жену бѣгущу зритъ,
Которая власы имѣла разпущенны,
Ланиты блѣдыя и взоры возмущенны;
Остановлялася, и вдругъ поспѣшно шла,
650 Рыдала, мертвыя подъемлюща тѣла:
Смотрѣла имъ въ лице, и прочь отъ нихъ бѣжала;
Отрубленну главу въ рукахъ она держала,
Еще имѣющу отверстыя глаза.
У сей главы въ лицѣ являлася гроза,
655 И кровь текла во знакъ недавнаго удара.
Бѣгуща, тѣло зритъ лежаща Исканара;
По шлему, по чертамъ, по чувствамъ познаетъ;
Се ты, дражайшiй Князь! ты другъ мой! вопiетъ;
И въ Россовъ вдругъ главу отрубленну пустила,
660 Вскричавъ: О! естьлибъ вамъ я такъ же отомстила,
Какъ мстила Ханску смерть предателю сему,
Ябъ жертву принесла прiятную ему!
Остатокъ варвара, который вамъ подобенъ,
Примите! зло творить и мертвый онъ удобенъ.
665 Поверженна глава, творя чрезъ воздухъ путь,
Изъ Россовъ однму ударилась во грудь;
Хоть смертной блѣдностью была она покрыта,
Познали плѣнники главу, главу Сеита.
Отъ тѣла Курбскiй влечь нещастну повелѣлъ.
670 Летятъ къ ней воины, летятъ скорѣе стрѣлъ;
Но тщетно помощь къ сей отчаянной спѣшила:
Она, увидя ихъ, кинжаломъ грудь пронзила;
На Исканара кровь изъ сердца полилась,
Упала, и съ Царемъ, кончаясь, обнялась.
675 Тогда предъ Курбскаго невольникъ приведенный,
Военачальникомъ и войскомъ ободренный,
Печальной повѣстью геройскiй духъ смущалъ:
То Рема жизнь свою пресѣкла, онъ вѣщалъ;
Я не былъ отлученъ отъ Ремы на минуту;
680 Когда познали мы свою судьбину люту,
Что Исканара нѣтъ, Сеитъ въ шатеръ притекъ,
И Рему на коня безпамятну повлекъ:
Бѣжалъ я въ слѣдъ за нимъ. Держа ее руками,
Между Ордынскими скакалъ Сеитъ полками;
685 Но Рема наконецъ, сама въ себя пришедъ,
Тоской оживлена и тысящiю бѣдъ,
Обманы старцевы и хитрость вобразила,
Сѣдяща вмѣстѣ съ нимъ, кинжалъ въ него вонзила.
Я Рему зрѣлъ тогда подобну страшну льву,
690 Отсѣкшую мечемъ Сеитову главу.
Ни плачь мой, ни боязнь ее не удержала,
Обратно со главой сюда она бѣжала.
Царицу удержать, сюда склонилъ я путь,
Сюда, дабы на смерть толь горестну взглянуть!
695 Но Курбскiй, утоливъ на Исканара злобу,
Велѣлъ единому предать два тѣла гробу,
Слезами ихъ любовь нещастну оросилъ,
И горесть нѣкую подъ лаврами вкусилъ.