Михаил Херасков - Собрание сочинений

Тогда алкающихъ вступить съ Россiей въ бой,
Срациновъ пригласилъ военной Крымъ трубой,
Которыя уснувъ во тмѣ Махометанства,
380 Врагами вѣчными остались Христiянства.
Но сихъ сподвижниковъ сраженье и война,
Была съ суровостью грабителей равна;
Не брань ласкала имъ, ни мужество, ни слава:
Корысть ихъ цѣль была, а смерть людей забава,
385 Склоняетъ подъ свои знамена Исканаръ,
Нагайскихъ, жаждущихъ сраженiевъ, Татаръ.
Сiи отъ береговъ Уфимскихъ удалились,
И странствуя въ степяхъ, близь Крыма поселились;
Не знаютъ класами сiи покрытыхъ нивъ,
390 Ни сладкаго плода, ни масличныхъ оливъ.
Не изнуряя силъ надъ пашнею трудами,
Обилуютъ млекомъ и многими стадами;
Въ походахъ воинство безбѣдствуетъ сiе:
Кони ихъ пища имъ, а кровь ихъ питiе;
395 Гдѣ отдыхъ есть для нихъ, тамъ зрится и трапеза;
Броня ихъ сплетена изъ мягкаго желѣза;
Закрыты ею вкругъ въ сраженiи они,
Желѣзны кажутся подъ ними и кони;
Набѣги быстры ихъ въ сосѣдственны предѣлы;
400 Оружiе у нихъ кинжалъ, копье и стрѣлы,
Впуская варвары въ желѣзо смертный ядъ;
Лишаютъ жизни вдругъ, кого мечемъ разятъ;
И стрѣлы въ высоту отъ ихъ луковъ пущенны,
Проходятъ сквозь тѣла изъ облакъ возвращенны.
405 Но долго ратники сражаться не могли,
И малый зря уронъ, отъ брани прочь текли.
Сiи воители, искавъ блаженства, нынѣ
Въ подданство принесли сердца ЕКАТЕРИНѢ.

Защитникамъ своимъ отважнымъ Крымцамъ въ дань,
410 Оружья огненны устроила Казань,
И злобу въ ихъ сердца противъ Москвы вливала.
Сей хитростью Казань унывша уповала,
Россiйской храбрости паренiе пресѣчь,
И брань, кроваву брань къ другой странѣ отвлечь.
415 Но тщетно мыслiю твоей надежда водитъ;
Подъемлетъ Богъ перунъ, Казань! твой рокъ приходитъ.

На силы опершись Ордынскiя она,
Спокойства зрѣлася и радости полна;
Уже союзниковъ въ Одоевскѣ встрѣчала,
420 И заключенну смерть въ пищаляхъ имъ вручала.

Такiя воинства Ханъ Крымскiй къ Россамъ влекъ,
Какъ бурный вихрь шумя, подъ Тулу онъ притекъ;
Часть войска разославъ о ихъ на промыслъ пищѣ,
Устроилъ на брегахъ Упинскихъ становище;
425 И дать начальникамъ и ратникамъ пиры,
Онъ златомъ тканыя разставилъ вкругъ шатры;
Пограбленною онъ корыстью веселится,
И кровью Россiянъ съ чиновными дѣлится.

Но Рема не могла слокойна быть одна;
430 Присутствуетъ въ пирахъ задумчива, блѣдна;
Съ супругомъ вмѣстѣ бывъ, не чувствуетъ покою,
Дары его беретъ дрожащею рукою:
Убранства къ ней или невольницъ привлекутъ,
Слезъ токи у нее, какъ градъ изъ глазъ текутъ;
435 Отъ злата зрѣнiе и пищи отвращала;
Слезами будущу погибель предвѣщала.

На прелести ея взирающiй Сеитъ,
Москва отъ насъ близка! вздыхая говоритъ;
Мы скоро съ пламенемъ войдемъ въ сiю столицу,
440 Увидишь падшу ихъ къ твоимъ ногамъ Царицу;
Возложишь на себя Россiйскiй ты вѣнецъ:
Пришелъ державѣ сей, уже пришелъ конецъ!
Смотрящiй въ ночь сiю на круги я небесны,
Постигнулъ таинства для смертныхъ неизвѣстны:
445 Я видѣлъ въ воздухѣ всей нашей рати строй,
И вдругъ Россiяне дерзнули съ нами въ бой;
Среди военнаго движенiя и жара,
Позналъ я храбраго предъ войскомъ Исканара;
Какъ молнiею онъ, Россiянъ поражалъ,
450 Всѣ силы сокрушилъ, Московскiй Царь бѣжалъ;
Конечно сбудется видѣнье мною зримо;
Но стань предъ войсками, о Царь! необходимо….
Внимали всѣ тому, что старецъ сей вѣщалъ,
Оцъ Хана паче всѣхъ сей баснью восхищалъ.
455 Согласенъ съ старцемъ онъ, но Рема не согласна;
Отважность для нея супружняя опасна;
Ей кажется, что онъ обратно не придетъ,
Не выпущу его, рыдая вопiетъ;
Владѣтеля хранить всѣхъ воевъ должно болѣ;
460 Коль онъ пойдетъ, и я пойду въ кроваво поле!
Когда главѣ его коснется вражiй мечь,
То кровь моя должна съ супружней кровью течь!
У стремени его я буду неотступно;
Побѣды лавръ приму, иль смерть приму съ нимъ купно.
465 Всѣ средства хитрости Сеитъ употребилъ,
И Рему быти съ нимъ во станѣ убѣдилъ.
Но Курбскiй въ шествiи минуты изчитаетъ,
И съ войскомъ пламеннымъ лѣсъ, горы прелетаетъ;
Одолѣваетъ гладъ, одолѣваетъ сонъ.
470 Приближился уже къ предѣламъ Тульскимъ онъ,
И возвратилъ сему трепещущему граду,
Спокойство, тишину, надежду и отраду.
Тамъ видя жители съ высокихъ Крымцовъ стѣнъ,
Мечтали грозну смерть, свою напасть и плѣнъ,
475 И помня страшныя Ордынскiя набѣги,
Слезами горькими омыли тучны бреги;
Но Курбскаго въ нощи почувствуя приходъ,
Въ немъ видитъ Ангела защитника народъ.