Михаил Херасков - Собрание сочинений

Увы! я чувствую позоръ Махометанства,
320 И зорю въ сихъ мѣстахъ встрѣчаю Христiянства,
Подъ защищенiемъ она грядетъ Небесъ,
Освѣтитъ всю Казань и сей дремучiй лѣсъ,
На сихъ мѣстахъ, гдѣ мы спокойный сонъ имѣли,
Гдѣ нашъ тревожить прахъ живущiе не смѣли;
325 На самыхъ сихъ мѣстахъ созижденъ будетъ домъ,
Всечасно мечущiй на Махомета громъ.
Вода, сiи мѣста и древеса кропяща,
Насъ больше будетъ жечь, геенна чѣмъ паляща,
Куренiе мастикъ и пѣсней сладкiй гласъ,
330 И день и ночь въ гробахъ тревожить будутъ насъ;
Пришельцы бѣдствiя и нашу грусть умножатъ,
По праху нашему слѣды они проложатъ;
Гробницы гордыя ногой своей попрутъ,
Убранства Царскiя изъ оныхъ извлекутъ.
335 Здѣсь видя крестъ взнесенъ на вышнiя степени,
Не могутъ обитать гонимы наши тѣни.
О! естьли я когда тобою былъ любимъ,
Терпѣть такой позоръ не дай костямъ моимъ;
Внемли унылому желанiю просящихъ,
340 Собратiевъ моихъ со мной Царей лежащихъ;
Вторичну нашу смерть Сумбека упреждай,
Огню съ гробами нашъ печальный прахъ предай…
Какъ вѣтеръ горъ крутыхъ въ ущелiи шумящiй,
Такъ слышанъ отъ гробовъ былъ гласъ произходящiй.
345 Сумбеку томную холодный потъ покрылъ;
Но Царь печальную симъ словомъ ободрилъ:

Не бойся! жалобы къ тебѣ Цари приносятъ,
Се! помощи твоей нещастны предки просятъ;
Отъ бѣдства и стыда ихъ тлѣнiе избавь,
350 На поруганiе Россiянъ не оставь;…
Который мысль мою на казнь мнѣ просвѣщаетъ,
Мнѣ Ангелъ таинства открыть не запрещаетъ,
Дабы спокойна ты во свѣтѣ семъ была!
Увидишь дивныя въ дубравѣ сей дѣла,
355 И можешь прахъ спасти нещастнаго супруга,
Хранящаго тебѣ во узахъ смерти друга;
Исполни, что велю: Здѣсь древнiй тополъ есть,
На коемъ начала гнѣздо орлица плесть:
Удобно сыщешь ты подъ онымъ древо знакомъ,
360 Оно окружено густой травой и злакомъ;
Пожни сiю траву, и корень обнаживъ,
Сей корень извлеки, тамъ ключь увидишь живъ;
Изчерпай изъ него до дна текущу воду,
И влагу ты найдешь совсѣмъ другаго роду;
365 Зелену древа вѣтвь отъ топола простри,
И влагу оную поспѣшно собери.
Когда ты все сiе рачительно исполнишь,
То мой еще завѣтъ вторичный да напомнишь:
Ни змѣй ползущихъ вкругъ, ни тѣней не страшись;
370 Спасти супружнинъ прахъ, спасти себя рѣшись;
Теки на слезныя сiи мѣста обратно,
Исполни третiе, что всѣмъ Царямъ прiятно:
Что помнишь ты меня, Сумбека, докажи,
Гробницы вѣтвями сухими окружи;
375 Кропи, кропи на насъ изчерпнутую воду,
Дай смерти плѣнникамъ желанную свободу,
И жди подѣйствiя отъ сихъ волшебныхъ водъ,
Доколѣ солнечный покажется возходъ.
Тогда познаешь ты, коль дивенъ Богъ бываетъ,
380 Когда на судъ къ себѣ Онъ грѣшныхъ призываетъ;
А ты безстрашна будь! Но свѣтитъ ужъ заря;
Сокрылся Сафгирей, то слово говоря,
И рѣчи Царскiя внимались во гробницѣ,
Повелѣвающи начать свой трудъ Царицѣ.
385 Хотя приказъ такой Сумбеку возмущалъ,
Исполнила, что ей супругъ ни возвѣщалъ,
И злаки и траву вкругъ топола находитъ;
Но самый сей успѣхъ въ боязнь ее приводитъ:
Отводитъ водный токъ и влагу достаетъ,
390 Сухiя вѣтвiя отъ тополовъ беретъ.
Кострами ихъ она расклала межъ гробами,
Водою оросивъ и горькими слезами.
Тогда всходящее въ небесну высоту
Горяще солнце всю явило красоту,
395 Живительны лучи на шаръ пустило земный,
И въ первый ими разъ сквозь лѣсъ проникло темный.
Стоящи древеса во мракѣ въ той странѣ,
Казалися очамъ какъ будто бы въ огнѣ;
Пускаютъ страшный вопль на нихъ нощныя птицы;
400 Простерся блѣдный свѣтъ на мрачныя гробницы,
И будто молнiя сверкнувшая въ ночи,
Въ долину слезную бросаются лучи;
До сложенныхъ костровъ Сумбекой достигаютъ,
Сухiя вѣтвiя и влагу возжигаютъ.

405 Такiя въ древности явили чудеса,
Пророческой рукой въ Персидѣ Небеса;
Когда олтарнаго огня въ землѣ искавый,
И вмѣсто онаго воды гнѣздо доставый,
Неемiй вѣтвiя сухiя напоилъ,
410 И солнцевъ лучь огонь отъ вѣтвей воспалилъ.

Подобно вѣтвiя Сумбекой разложенны,
При всходѣ солнечномъ содѣлались возженны;
И пламень межъ гробницъ водимый какъ рукой,
Простерся огненной вiющейся рѣкой;
415 Одежды Царскiя и кости разрушаетъ.
Сумбека пламень сей слезами утушаетъ.
Но воля праведныхъ исполнилась Небесъ;
Уже Батыевъ гробъ сгорѣлъ, погибъ, изчезъ,
Субека Царску тѣнь винитъ и провидѣнье,
420 Какъ облакомъ луна въ ней тмится разсужденье;
Желаетъ отъ гробницъ огни скорѣй отвлечь,
Но огнь, какъ бурный вихрь, спѣшитъ гробницы жечь,
И разстилается волнами красный пламень:
Горящiй стонетъ лѣсъ, жестокiй таетъ камень.
425 Касается пожаръ пригоркамъ и кустамъ,
Но невредимою Царица зрится тамъ.
Уже гробницы вкругъ свирѣпый огнь объемлетъ;
Пылаетъ Сафгирей! Сумбека ризу съемлетъ,
И хощетъ защищать супруговъ тлѣнный прахъ….
430 Вдругъ чувства у нее объемлетъ новый страхъ:
Увидѣла она изъ сихъ гробовъ горящихъ,
Какъ будто изъ воды героевъ изходящихъ;
Одежды Царскiя являлися на нихъ,
Но блѣдны зрѣлися и смутны лица ихъ:
435 Какъ тонки облака зефирами гонимы,
Цари по воздуху несомы были зримы;
Не держитъ пламенъ ихъ, не держитъ ихъ земля,
Но вѣтры повлекли въ геенскiя поля;
И нудитъ нѣкое упорное влеченье,
440 Послѣднее творить со свѣтомъ разлученье.