Александр Кондратьев - Боги минувших времен - стихотворения

В небе гром грохочет и играет.
Над Парижем носится гроза.
Кто-то рядом спешно отирает
Черные и влажные глаза…

Я из битвы бежал. Наши рати разбиты.
Я не мог устоять до конца.
От позора и гнева пылают ланиты
Наклоненного долу лица…

Я припомнил упорную, жаркую схватку,
От бессильного гнева рыча,
И до боли десницею сжал рукоятку
Не стяжавшего славы меча.

В блеске яростных молний, под грома раскаты,
Разразилась над нами гроза,
И мы вниз полетели, смятеньем объяты,
Закрывая руками глаза.

Я горю и страдаю, томясь и стеная,
Метеором в эфире скользя.
Скрой в объятиях, тьма, мне отныне родная,
Тех, кому возвратиться нельзя!..

Темные пропасти ада.
Хаоса волн отголоски.
Грозного вечного Гада.
Тихие всплески.

Пеной покрытые морды
Змей седмиглавый Эреба
Выставил, мощный и гордый,
В сторону Неба.

Фыркая, царь Океана
В высь на святые созвездья
Злобно глядит из тумана,
В жажде возмездья.

Тварей и чад первозданных
Ратью бесчисленной полны,
Ропщут в мелодиях странных
Хаоса волны.

Чьи-то ужасные тени
Встали над бездной уныло.
Слышны укоры и пени:
«Где ж твоя сила?

Скоро ль над адскою бездной
Ты, вознеся твое тело,
В битву со стражею звездной
Ринешься смело?

Скоро ль в лазури безбрежной
Царствовать станешь со славой,
Ночи властитель мятежный,
Змей седмиглавый?!»…

Месяц льет свое сиянье, и ликует беснованье
На вершине неприступной гор неведомой страны.
Монотонный бубна грохот и звенящий, сладкий хохот,
С громким пением сливаясь, дикой радости полны…
На вершине неприступной праздник тайный и преступный
Люди, с духами сплотившись, совершают в полумгле.
Трепет неги, стоны счастья, пир безумный сладострастья,
Вопли бешеных проклятий, посылаемых земле…
Оглушительны и дики завывающие крики,
Крики зова раздаются и разносятся кругом:
«Где ты, вождь неустрашимый, где ты, дух неукротимый,
Не согнувший гордой выи перед грозным Божеством?!
Брат наш первый, дух великий! Появись нам, темноликий
Царь наш Люцифер с звездою синеватой над челом!
Появись же метеором, обведи спокойным взором
Всех, собравшихся толпою здесь, на празднике твоем!»
На базальтовой вершине, полон сладостной гордыни ,
С непокрытой головою, с темной думой на челе,
Неподвижным изваяньем перед стихнувшим собраньем ,
Величавый и холодный, он явился в полумгле…
Все кругом едва дышало. Поднял очи он устало,
Упоенные упорством непокинутой борьбы.
И, как мощный плеск прибоя, пронеслось перед толпою:
«Если можете, то сбросьте цепи, гордые рабы!
Я хочу, чтоб в наслажденье вы забыли про паденье
И мятежною душою оторвались от земли.
Я хочу, чтоб гнет неволи, чтоб сознанье горькой доли
В эту ночь, ночь пробужденья, вас тревожить не могли.
Несмотря на все невзгоды, я со светочем свободы
Шел к отторгнутым от брата, в царство грусти и скорбей,
Пробудить воспоминанье о былом существованье,
С горделивою отвагой, как предвечный Прометей…
Вас, о люди, вас, о духи, я зову! Не будьте глухи!
Не забудьте в жалкой доле свой божественный удел
И того, кто вместе с вами, опрокинутый громами,
Затаив в душе отмщенье, с горних высей низлетел!»…
Без прощального привета, искрой гаснущею света,
Грозный Люцифер исчезнул, как предутренний туман.
А под ним кружились пары и, гудя, неслись удары
В глухо стонущий под костью исполинский барабан…
Стонут бубны. Веют крылья. Видны страшные усилья
Позабыть про цепи плена, про неволю и позор…
Вьются сплетшиеся тени. Стон, проклятия и пени
С дикой песнею сливаясь, раздаются между гор…

В беспредельном пространстве небес голубых
Он летел метеором лучистым
И о чем-то мечтал. Но и в грезах своих
Оставался он духом нечистым.
Неземная печаль отражалась в очах,
И поник он челом вдохновленным;
Чуть змеилась улыбка на бледных устах,
На лице его скорбно надменном…
И о чем он мечтал? О блаженстве ль в раю
И об ангелах с кроткой душою?
Или грезил о том как в последнем бою
Он сойдется с самим Иеговою?
Вспоминал ли о верных сподвижниках он,
С ним деливших борьбы упоенье,
Золотые надежды минувших времен
И не смытый позор пораженья?
Иль он вспомнил внезапно о детях земли.
Покоряемых гордою властью?..
Но как мак темно-алый уста расцвели,
Очи вспыхнули дикою страстью…