Глеб Глинка - Погаснет жизнь, но я останусь - Собрание сочинений

Искать ли у людей опору,
У всех, которым не помог?..
Упрямо поднимаюсь в гору,
Сандалии срываю с ног…

Сомнения томят и жалят.
Навек заграждены уста.
Стою без сил и без скрижалей
У негорящего куста.

Страстными волнами намыта
Юности смелой ладья.
Изо всего алфавита
Лаврами славы увито
Слово короткое «Я».

В самости чуя победу,
Ячеством упоены,
Миру хотим мы поведать
Плод гениального бреда:
С явью сплетенные сны.

Ну, а потом понемногу,
Оравнодушив к себе,
На боковую дорогу
Сходим от бурь и тревоги
И не перечим судьбе,

Чтоб в безысходности лени,
Чувств не тревожа шестых,
Вне четырех измерений
«Я» стало тенью сомнений,
Звуком ошибок былых.

Хоть укрощен порыв,
Как бег коня на корде,
Рассудок наш строптив –
Идет по кругу гордо.

Но сколько ни крути,
Бессмысленно движенье.
К спасению пути
В молитве и смиренье.

Всем нам поможет смерть
Распутать петли тлена,
Круги преодолеть
Из тлена встать нетленным.

Лишь здесь, в тисках судьбы,
Средь судороги странствий,
Мы – времени рабы,
Распятые в пространстве.

Быть американкой
Ей не по нутру:
Вместо храмов – банки,
Вместо счастья – труд.

Тонкая, как птица
Из волшебных стран;
Только не летится
Ей за океан.

Как в сухом болотце,
В непроглядной мгле,
Тяжко ей живется
На родной земле.

Она в дымке грустной,
Мучаясь, любя,
Безраздельно русской
Чувствует себя.

Что же делать, братцы,
Я ей не судья,
Мне ведь тоже снятся
Дальние края.

Много всяких див на свете,
И растет из года в год
Удивление в поэте
Перед дивами красот.

Диву он дается всюду,
Дивных звуков полон он,
Обыдённости и чуду
В равной мере удивлен.

Дивам счастья и напастей
Жизнь его обречена,
Дивам страха, дивам страсти,
Дивам творчества и сна.

Удивление и диво,
Диво дивное в стихах,
А без дива молчаливо
Обитает он впотьмах.

Есть нелепости в поэте
И невзрачен он на вид, —
Всё же в нем до самой смерти
В вихре див душа дрожит.

Средь суеты и шума
Их тьмы, их биллион.
Упорны и угрюмы,
Они со всех сторон.

Весь мир вокруг заполнив,
Невидимы для глаз.
Они собой довольны
И ненавидят нас.

Злорадствуют в несчастье,
Подбрасывают яд,
Доносят по начальству
И в телефон сопят.

Повсюду козни строят,
Сбивают нас с пути.
Глухой ночной порою
Ты с ними не шути.

Они нас затравили,
Поссорили с судьбой,
И дьявольской их силе
Мы проиграли бой…

Безволен, безоружен,
Вдруг понял я сейчас:
Их больше нет снаружи,
Они вселились в нас.

Вырыты, вздыблены
Корни исконные:
Розанов выболтал
«Уединенное».

Дрогнули истины
Нравоучения:
С бездной таинственной
Сладко общение.

Манит опасное,
Завороженное
«В мире неясного
И нерешенного».

Мы играли без морали,
В неге страстной преуспев,
Но оставить не пора ли
Пустоцвет для полудев.

Помпой жизни поработав,
Словно в бурю на челне,
Отдыхаем беззаботно
Где-то в сказочной стране.

Ни борьбы, ни просьб не надо,
Упоения полны
Измождения услады
И услады тишины.

Обессилевшая, вскоре
Нить сознанья порвалась,
А вдали шумело море,
Недоступное для глаз.

И во сне, средь тьмы беззвездной,
Видел я в чаду густом,
Будто мне из адской бездны
Лев Толстой грозил перстом.

Взрыв — гриб, как шатер,
Вихрь ненависти и зла.
На весь мир с тех пор
Дьявольским крылом легла
Мертвой Хирошимы мгла.

Как свечки догоревшей пламя,
Изнемогая, чуть дыша,
Опустошенная стихами,
Тоскует нищая душа.