Телиэль: Стихи

Над лесами, над полями
воздух пахнет пряным элем,
поменялись все ролями,
поменялись все судьбою —
разлученная с тобою
стану наяву Гаррэлем.
Мне нести любовь, как тяжесть,
ни во что уже не веря,
и никто мне не расскажет
о глазах твоих влюбленных —
и ответно повторенных,
мне, назвавшейся Гаррэлем.
До чего же все уместно —
по размеру маски сели,
ну а если снова — честно:
как, осмелившись хоть взглядом,
встать с принцессой гордой рядом,
дальше жить — опять Гаррэлем?
Или яростно сразиться,
обрывая нить доверья?
Или болью отразиться
в темном зеркале провала,
из конца уйти в начало,
повторив и тут Гаррэля?

Зеленая волна нахлынула во сне,
и солнце по утру оранжевым казалось,
но лопнул сон, как звук в оборванной струне
и лишь одна тоска зеленая осталась.
Зеленая тоска — в цвет листьев молодых,
в цвет утренней звезды, в цвет мартовских проталин,
в цвет солнечной травы, и ясных глаз моих,
которые от слез еще яснее стали.
Зеленая тоска в оранжевом тепле,
в прогретости земли и в почке нераскрытой.
Прорвется сквозь нее — живое на Земле,
стучащее во тьме, как дальние копыта.
Прорвется и порвет невидимую сеть,
и будет жить, расти, и, может быть узнает,
как бьющаяся жизнь мне сил дает терпеть
и от зеленых волн безжалостных спасает.

Непонимающе, смятенно
вглядись в осенний хмурый день,
в лес, где листвою золоченой,
тяжелой, влажной, обреченной,
закрыта пониманья тень.
Смотри — и весь будь этим взглядом,
и постигай, как формул сеть
весь мир — и вдалеке, и рядом,
как можешь, хочешь и как надо,
чтобы почувствовать успеть
как в ускользающем дыханье
насквозь промокших ветерков
листва откроет злое знанье,
как яд, как пламени касанье —
боль, нареченную любовь.
Она тебя в миры иные,
иной дорогой уведет,
где будут весны голубые,
и звезды вечные, немые,
и нескончаемый полет.
И ты уйдешь без сожаленья —
сквозь этот дождь, сквозь этот день,
и растворишься, как виденье,
а мне останется смятенье —
любви трепещущая тень.

Кто эту начал игру,
смятый листок подобрал,
и поутру, поутру
в путь корабли отправлял?
Кто эту песню пропел,
наполовину без слов,
так, между дел между дел
с кровью рифмуя любовь?
Кто эти звезды считал
в синей ночной тишине?
Кто мимо нас проскакал
на златогривом коне?
Тени сгустились вокруг,
крылья раскинула ночь…
Кто ты, неведомый друг,
смех, уносящийся прочь?
Остановись, подожди —
и не зови за собой
в эти слепые дожди,
в этот невидимый бой.
Рыжий, трепещущий свет
ветры не смогут задуть.
Знаешь ли сколько мне лет,
Помнишь ли, чей это путь?
Но корабли все плывут,
Песня все крепнет, маня…
Как тебя ветры зовут?
Так же, как звезды — меня.

Метеослужба вещая
бурю сулит опять,
песне ветров отвечу я,
я не останусь ждать.
Вновь принимать решения
новый задать вопрос,
зная углы склонения
древних погасших звезд.
Зная судьбу прошедшего,
координаты бед,
вновь догонять ушедшего,
снова ступать след в след.
Сгинуть в потоке времени,
в комнатах нежилых,
чьих-то домов, усеянных
пеплом надежд былых.
И со спиралью вечности
новый виток начать,
выйти из бесконечности,
радостно закричать,
млечным путем познания
свой завершая бег,
радуг поймать касание
в щели сомкнутых век.
В солнечном свете ясности
зная на все ответ,
в тяжести сопричастности
в бурном потоке лет
прожитых человечеством,
свитых в тугую нить,
разум бессильно мечется
и — предпочтет забыть.
Тысячелетья познаны,
гаснет рожденный звук,
боль — ледяными звездами —
в теплом сплетении рук.
Значит, все будет заново,
в будущем, а пока
теплиться жизнь упрямая
каплями молока…

Труба тревожит ночной туман,
пора прощаться, накинь платок.
Не плачь — вся бабья вода обман,
и клятв не надо — мой путь далек.
Эх, ночь собачья — налей вина,
хлебну — за здравье, за упокой…
Да ты недолго проспишь одна,
за нами новый придет постой.
Других не надо — ну что за бред?
Я в этом доме всего три дня…
Сапог-то высох? Подай берет…
Ну, обними, поцелуй меня.
Прощай, хозяйка, не обессудь,
труба с надрывом зовет рассвет.
Война такая, таков наш путь,
пиши мне, может черкну ответ.
Но это вряд ли — дождей вода,
как ржа железо любовь разъест.
Нас ждут далекие города
и ласки чьих-то чужих невест.
Ну с богом! — Сядем. Иди сюда.
Возьми на память эмблему — вот!
Гордись зверюгой и будь тверда,
прощай — взревел уже бронеход!