Игорь Северянин - Том 4. Классические розы

Восстанови мотив ее хорала
И, намекнув, что нам наедине
С тобой одной весны недоставало,
  Дай руку мне.

Быть может — «да», и также «нет» — быть может,
Что нам нужны порою города,
Где все нас раздражает и тревожит, —
  Быть может — да.

Конечно, это только иногда,
И большей частью город сердце гложет…
Там даже рек вода — как не вода…

Одна природа нас с тобой обожит —
Источник наслажденья и труда.
Не правда ли, что город всех убожит?
  Быть может — да…

Ее уста сближаются с моими
В тени от барбарисного куста
И делают все чувства молодыми
  Ее уста.

И снова жизнь прекрасна и проста,
И вновь о солнечном томится Крыме
С ума сводящая меня мечта!

Обрадованный, повторяю имя
Благоуханное, как красота,
И поцелуями томлю своими
  Ее уста…

Они еще живут, кто вырос на мечтаньях,
На старых классиках, прославивших уют
Усадеб родовых, — в своих очарованьях
  Они еще живут…

Столетиям вражды не затемнить минут
Счастливой юности в классических свиданьях,
Когда цветет сирень, и соловьи поют…

И пусть народный шквал в оправданных метаньях
Над ними учинил без оправданья суд,
И пусть их больше нет, — в моих воспоминаньях
  Они еще живут.

Знакомы с детства мне великие созданья
Земных художников в надземном звездном сне
И вы, гуманные, высокие заданья,
  Знакомы мне…

И таинство лесов, утопленных в луне,
И просветленных вод осенних трепетанье,
И брат мой соловей, поющий о весне…

Знаком и ты, восторг любовного свиданья,
И, как финал, всегда печаль наедине…
Очаровательные разочарованья
  Знакомы мне…

В мой юбилей все девушки и дамы,
Кем я любим (что может быть светлей!),
Подумают: «Наш Игорь, этот самый…»
  В мой юбилей!

На людных улицах, среди аллей
Безлиственных, ход повоенной драмы
Забыв на миг, зардеются алей…

И посетят с молитвой Божьи храмы,
И захотят восторг уснувших дней
Вложить в приветственные телеграммы
  В мой юбилей!

Как не любить мне слова «истый»,
Когда от «истины» оно,
Когда в нем смысл таится чистый?
Как не любить мне слова «истый»,
Хотя бы всяческие «исты»
Его и портили давно?
О, истинное слово «истый» —
От истины самой оно!

Мне снится книга без ошибок —
О корректуры идеал!
За этот сон сказать спасибо, —
Когда поэзы без ошибок,
Мне хочется. Как сон мой гибок, —
Сон в смокинге, — без одеял:
Ведь в нем — и книги без ошибок,
И корректуры идеал…

Могло б не быть и альманаха,
Когда бы не было имен…
Тащи пирата иль монаха
Для заполненья альманаха,
Где имя есть одно… Без страха
Издатель ловок и умен,
Даст денежки для альманаха,
Где имя в группе не имен…

Издатель злого современья —
Невежда, жулик, хам и жох.
Шлю мысленно ему ремень я…
Издатель злого современья
Искусству предпочел поленья
И крыльям грез — припрыжку блох…
Издатель злого современья —
Невежда, жулик, хам и жох.

Казалось бы, во время ваше,
Когда все меньше с каждым днем
Поэтов с Божеским огнем, —
В такое время, время ваше, —
Беречь бы редкостные чаши,
А критик: «В турий рог согнем!..»
И эта гнусь во время ваше,
Когда нас меньше с каждым днем…

Так называемый «поэтик» —
На шубе гения лишь моль…
Любой из Ванек и из Петек —
Теперь художник и поэтик.
И что ж мы видим? Петьки эти
Коронную играют роль,
И каждый норовит поэтик
Испортить шубу, точно моль.

Как смеет жалкая бездарность
О даровитости судить
И брызгать грязью в светозарность?
Как смеет жалкая бездарность
Вносить в собор свою базарность
И лик иконный бороздить?
Как смеет жалкая бездарность
О даровитости судить?