Игорь Северянин - Оранжевая урна

Итак, это – сон, моя маленькая,
Итак, это сон, моя милая,
Двоим нам приснившийся сон!
Полоска засветится аленькая,
И греза вспорхнет среброкрылая,
Чтоб кануть в дневной небосклон:

Но сладостны лики ласкательные,
В предутреннем свете дрожащие,
С улыбкой склоненные к нам,
И звезды, колдуньи мечтательные,
В окно потаенно глядящие,
Приветствия шепчут мечтам.

Так где-ж твои губы медлительные?
Дай сжать твои плечики детские!
Будь близко, ресницы смежив!
Пусть вспыхнут лучи ослепительные,
Пусть дымно растаю в их блеске я,
Но память о сне сохранив!

Остеженный последним снегом,
Весну встречая, грезит лес,
И тучи тешатся разбегом,
Чертя аэродром небес.

Кто, исхищренный как китаец,
Из туч ряды драконов сплел?
А, под березой, зимний заяц
Оглядывает, щурясь, дол.

Вдали водоворотит море
На пажить хлынувшей реки,
И крыши изб на косогоре,
Как нежная пастель, – легки.

Не нынче-ль смелой увертюрой
Смутит нас первая гроза?
Но солнце, из-за ткани хмурой,
Глядит на нас, как глаз в глаза.

Опять в душе кипит избыток
И новых рифм и буйных слов,
И пью, как нежащий напиток,
Я запах будущих цветов.

Пока поэт был жив, его вы поносили,
Покинули его, бежали как чумы…
Пред мудрым опьяненьем – от бессилья
Дрожали трезвые умы!

Постигнете ли вы, прозаики – злодеи,
Почтенные отцы, достойные мужи,
Что пьяным гением зажженные идеи –
  Прекрасней вашей трезвой лжи?!

Постигнете ли вы, приличные мерзавцы,
Шары бездарные в шикарных котелках.
Что сердце, видя вас, боялось разорваться,
  Что вы ему внушали страх?!.

Не вам его винить: весь мир, любить готовый,
И видя только зло, – в отчаяньи, светло
Он жаждал опьянеть, дабы венец терновый,
  Как лавр, овил его чело!.

Я узнаю во всем вас, дети злого века!
Паденье славного – бесславных торжество!
Позорно презирать за слабость человека,
  Отнявши силы у него!

Ликуй, неузнанный предтеча,
Приемли блещущий венец!
Свершится радостная встреча
В дому, где благостен Отец.

Не бойся, загнанное стадо!
Тебе – могущество громов,
Пылает Отчая награда.
Ярем свергается оков.

О славен будь, сверкай предтеча,
Сияй, восторженный гусляр!
Провидел битвы ты пожар –
И пала нам на долю сеча,

Взгляни на радостное вече
И, осенив хитоном чар,
Наш первый освяти удар
Громов грядущего, предтеча!

Закованные в железо и медь легионы императора Цезаря,
 ткань истлевших знамен старой гвардии, артиллерийский снаряд,
 свист пуль, дробящих черепа и вырывающих мясо,
  я славлю.

Траурный гимн полунощной заутрени, тихий звон шага под сводом собора,
 запах ладана от риз парчевых, молитвенно-шумные вздохи органа,
 и трепетанье светлых хоругвей с женственным ликом Христа
  славлю я.

Нож, с размаха разящий быка в дымном смраде
 зал скотобойни –
  я славлю.

Торреадора, сорвавшего в агонии жемчуговое шитье своей куртки,
 груду кровавых, подернутых паром, кишек на арене и чернаго,
 с розовой пеной у рта, быка, быка,
 несущаго смерть на конце крученаго рога –
  я славлю.

Землю, брошенную гигантскими пальцами, как
 мяч в голубой провал вселенной
 и грохот движения круглых планет, –
  славлю я.

Милую ласточку, мелькнувшую изящной тенью
 под белым и сонным в сумерках озером,
Легкий девичий след на снегу, –
  славлю я.

Душное дыханье орхидей и нарциссов,
Пламень ароматных желтых свечей черной мессы,
Воспаленныя губы, укус
 и сцепленный поток тел сплетенных
  я славлю.

Тихую Христову рабыню, приносящую каждое утро
 полевыя маргаритки и мирты к престолу Девы Марии, –
  я славлю.
Я славлю Галла, жилистым кулаком разбившаго мраморную герму.
Волчью стаю бледных и безумных поджигателей храмов, музеев и фабрик –
  я славлю.