Анна Присманова - Туманное Звено. Стихотворения

Звенит сирень запущенного сада,
Блестит пчела.
уходит прочь житейская досада,
земли дела.

Я отступлю в стремительное лето
от суеты.
Пребудь со мной, родник тепла и света –
ты, отче, ты.

Так лечат душу: выскажи скорее
насильно вслух необоримый страх –
и рухнет он подрубленною реей,
сойдет с пути и обратится о прах.

Стихотворительное одержанье,
язык богов, гармония комет!
Бессонный клин, сознательное ржанье
моих разлук, моих плачевных смет.

О том что знаю и чего но знаю,
Перо, тебе, докладываю я,
С тобой теперь поминки начинаю
по злой тревоге моего житья.

Боюсь других в моем уме бессильном
хоть и они хлопочут точно я
подобные оплеванным рассыльным
на площади рябого бытия.

И вот во мне поет моя обуза,
внутри грохочет мания моя
и мелкий шар как сердце тонет в лузу
подстреленное властию кия.

Смотри меня через очки незрячей
могучей беспорядочной любви;
твоей души горячей ключ горячий
себе на помощь страстно призови

и подари меня любовью нужной,
преследовательный разбей недуг,
страх расколи рукой доброподружной,
заботливым рисунком бровных дуг.

Три страсти есть которыми от века
уничтожается дом человека.

Вот Богом проклятые имена:
плоть женщины, плеск карт и пар вин.

Спасайтесь, вышибайте клином клин,
лепите дух в противоборстве глин.

Брось женщину, подумай об ином,
осуществи забвение вином.

А ты, вино, осенней стужи друг,
минутное забвенье горьких мук

отступишь перед женскими плечами,
отступишь перед женскими ночами.

Так с любострастьем борется вино,
сим чашам равновесье суждено.

Но всепобедная встает игра
быстрее мух, острее топора.

И третья страсть играется врагами.
И в жадном сердце дикими лугами

распространяется Шестерка Пик
стальней мечей и тверже статных пик.

С ладонью ищущей, с открытым лбом
я подошел к немилосердным дням.
Стучусь тик-так, стучусь бим-бом:
не впустите ли вы меня?

– Ты птицелов а мы богатых ждем.
богатых духом или кошельком.
Ступай скорей в Господен дом,
ляг в уголок слепым комком.

Не колоннад обманчивый устой,
не портиков позорная резьба:
храм подлинный есть дом простой,
без красного угла изба –

приют последний, страшная страна,
пристанище божественной души,
пустое как сама она
иль как без сердца камыши.

С тобой да будет Повелитель сил,
прошений не приемлющий вовек. –
Дней словеса я оросил
горохом из под теплых век.

И я бежал и был освобожден:
без сердца днесь – о радость, господин! –
для нового житья рожден –
с тобой, с тобой, один.

О нехорошем горе несуразном
ломаем перья, голосом ноем.
Но как сказать о счастье безобразном,
о счастье патетическом своем?

И не моими ль рыбьими словами
изобразить веселые дела:
как божий раб куражился над львами,
как совесть закушала удила:

как лещ сигая по водопроводу
рапортовал и плакал впопыхах
а сонмы туч пошли, шумя про воду
и дождик пал и шелком садик пах.

Не забывайте перстень Поликрата:
ведь незабвенная моя душа
вконец раздета, брошена двукраты,
и вот вернулась, тяжело дыша.

И вот она без надоедной тины
и несказуемо упрощена
как отоприте блудного детины,
как вмиг раскаявшаяся жена.

Сказать о всем претрудно и не время.
О ненавистная, ложись душа!
Взвали на грудь возлюбленное бремя
и вновь прижми – не спя и не дыша.

Не думайте чтоб добрые деянья
всегда бывали вознаграждены.
Нет, не всегда сторицей подаянье
возмещено старателям денным.

И не всегда за преступленье кара
на провинившегося с небеси
дабы поползновения Икара
подтаяли и сверзились без сил.