Уильям Вордсворт - Избранная лирика

Герой наш Питер в забытьи,
У речки, под ольхой лежит;
Осёл — у самой кромки вод,
Где лёгкий ветерок поёт,
На глади вод луна дрожит.
Приятный отдых! Наконец,
Он чувствует луны сиянье;
Открыл глаза, вздохнул едва —
Вокруг трава и дерева,
И снова потерял сознанье!
540
Очнувшись вновь, увидел посох;
Коснулся — о, бесценный клад! —
И понял смутной головой,
Что всё ещё вполне живой,
И был тому не очень рад!
Но постепенно голова
Становится не столь туманной;
Он видит небо, дали гор,
И останавливает взор
На глади вод обманной.
550
Подумал он: вот лик того,
Кто мне в цепях предстал во сне!
Пригнулся Питер головой
И сунул в воду посох свой —
Чтоб так узнать о глубине.
И тут, как после шторма барк,
Волною брошенный на мол,
Когда высокий пенный вал
На берег мощно набежал —
Встает из вод речных Осёл!
560
Дрожа от радости костьми,
Он к Питеру идет неспешно,
— Был Питер у воды в тот миг —
И длинный вытянув язык,
Ему ладони лижет нежно.
Столь было жизни в нём, в Осле,
В его глазах, ногах, ушах,
Что если б даже Питер Белл,
Как трус последний, оробел,
Теперь он одолел бы страх.
570
Осёл глядит — а Питер мирно
Отдался своему труду;
Он тычет в воду без конца,
И вот средь прядей мертвеца
Находит он свою узду.
Он тащит — смотрит — снова тащит;
И тот, кого Осёл здесь ждёт
Четыре дня, вдруг, неживой
Как призрак, кверху головой
Встаёт из лона вод!
580
Его на берег Питер тащит;
И мысль одна сверлит в мозгу:
“Сомненья нет, река взяла
К себе хозяина Осла —
Пропавший вновь на берегу!”
Осёл, худой как тень, глядит —
Что хочет он? — вопрос во взоре;
Весь приступ радости прошёл,
И на колени встал Осёл —
Не чтоб явить печаль и горе;
590
Не чтоб свою подставить спину —
Но чтоб склонить в смиренье шею;
Подумал Питер — есть ли толк,
Но я пред ним исполню долг,
Того, кто утонул, жалея.
И на Осла он смело сел;
Покорно слушаясь уздечки,
Осёл пустился напрямик,
Не задержавшись ни на миг,
Оставив мертвеца у речки.
600
Осёл держал свой караул
Один четыре дня и ночи;
Не видел он щедрей лугов,
И здесь он был стоять готов,
Постясь, и не смыкая очи.
Но шаг его был твёрд; они
Достигли, перейдя по лугу,
Карьера, где тотчас Осёл,
На лес поворотясь, пошёл
Проворным лёгким шагом к югу.
610
И вдруг раздался скорбный звук!
Тут Питер мог бы молвить честно —
Такого не слыхал, о, нет!
Хотя он полных тридцать лет
Скитался повсеместно!
То не зуёк среди болот,
То быть не мог и лай лисицы,
Не выпь с низины, в тростниках,
Не дикий кот в густых лесах,
И не в горах ночная птица!
620
Осёл испуган — замер он —
Стоит посередине чащи;
А Питер, кто умел всегда
Свистеть, коль в том была нужда,
Притихнул, как сверчок молчащий.
Да ты дрожишь, малышка Бесс?
В твоём испуге есть резон!
Тот крик — звенящий вдалеке,
Тот крик — плывущий по реке,
В пещерной глубине рождён.
630
Я вижу мальчика в лесу
С лицом печальным, безутешным;
Тебе его бы стало жаль,
Но ты могла б его печаль
Утешить поцелуем нежным.
В руке боярышника ветвь
С плодами пурпурного цвета;
В пещеру глянул он — и вот
Опять на лунный свет ползёт;
Кого он ищет? Нет ответа.
640
Отец! — вот нужен кто ему;
Его он тщетно ищет ныне:
То в чаще леса, то в горах,
То где-то ползает в кустах,
То рыщет по пустой равнине.
И, наконец, идёт сюда,
К пещере, мрачной как темница,
Чтоб долго здесь глядеть во тьму,
Стенать, печалиться ему,
Как над гнездом разбитым птица!
650
Когда раздался этот крик,
Осёл, прислушиваясь к звуку,
Как ни был дик и неумён,
В нём уловил печали стон
И скорби неизбывной муку.
Но в сердце Питера, когда
Осёл сменил вдруг направленье,
И шёл, и шёл куда-то вкось
От крика скорби, создалось
Престраннейшее впечатленье;
660
Что из-за мертвеца того
И верного его раба
Возмездья на него топор
Падёт, какого до сих пор
Не ведала его судьба.
Осёл, чтобы дойти до дома,
Прибавил ходу между тем,
И на холме лесистом крик
Слабее стал, потом поник,
И замер, наконец, совсем.
670
И здесь Осёл с пути свернул,
И к буковой приходит роще;
Шагами меря полумрак,
Спустился вниз, и вышел так
На лунный свет из тёмной нощи.
И там, где папоротник рос,
В лощине, чьи края отлоги,
Текла, змеясь как ручеёк,
Покинувший родной исток,
Тропинка — ветвь большой дороги.
680
Из скал по сторонам лощины
Сплелись причудливые виды:
Мечети, башни тут и там,
То шпиль, а то индусский храм,
Иль замок, весь плющом обвитый.
Пока Осёл по той лощине
Меланхолично мерит мили,
Наш Питер Белл вокруг глядит,
Как изменяют внешний вид
Мечети, храмы, замки, шпили.
690
Тот крик невнятный породил
Готовность в нём — он понял ясно,
Что в эту ночь иль в день другой
Он должен встретиться с судьбой —
И вот он ждёт её всечасно!
Осёл, взобравшись на тропу,
Туда стремит свой шаг прилежный,
Где морю тихому под стать
Безбрежная сверкает гладь
Равнины безмятежной.
700
Но чу! откуда этот звук,
Звенящий в воздухе прохладном?
То жухлый подхватив листок,
Играет резвый ветерок
Вблизи на поле безотрадном.
Взглянув, как лист трепещет, Питер
Сказал: “Печальное известье;
Где нет кустов, деревьев нет,
За мной летают листья вслед —
Столь велико моё бесчестье!”
710
Выносливый Осёл меж тем
Взошёл на узкую тропинку,
И дальше продолжает путь,
Не повернётся — чтоб щипнуть
Лист ежевики, иль травинку.
Меж зарослями трав густых
Белеет путь под лунным светом;
А Питер всё глядит вокруг,
И там, на камне, видит вдруг —
Пятно тускнеет красным цветом.
720
Пятно, похожее на кровь,
Едва заметно под луною;
Откуда кровь? Что так мерзка
Теперь в его груди тоска? —
А Питер омрачён виною.
И видит рану он в крови
На голове Осла — как раз
Туда ударил он жезлом;
В нём радость вспыхнула со злом,
Но быстро этот всплеск погас.
730
Подумал он про мертвеца
И верного его Осла —
И снова этой боли ток
Пронзил от головы до ног,
Как будто молния прожгла.