Павел Лукницкий - Памир без легенд (рассказы и повести)

Третьей возможности нет, ибо в Алай (даже если там спокойно, даже если мы уверим себя, что там не догонят нас, даже если забудем и о том, что из Алая-то нам уж вовсе некуда будет деться) уйти мы не можем: в Алае снега непроходимы для вьюков, и нет там ни пищи нам, ни корма для лошадей.

2

На картах значится: "Укрепление Гульча". Но первая половина этого обозначения существует только на картах. Укрепление исчезло вместе с царизмом. Стены, башни, брустверы, крепостные ворота Гульчи разрушены. А в казарменных зданиях внутри разрушенных стен--ныне исполком, земотдел, склад фуража, комната уполномоченного Особого отдела Тихонова. Рядом-каменные постройки почты, ветпункта и больницы. Дальше--квадрат зеленой травы. Еще дальше--кишлак: одна улица, ряд слипшихся глинобитных лачуг. В них--два кооператива, пекарня, отделение милиции и гульчинские жители. Кругом тополи, кустарник, жидкий лесок... Гульча--ярко-зеленое дно большой чаши. Долина. Края чаши--горы, снежные берега, омываемые голубым небом. Почва на склонах гор зябкая, набухшая, еще не сбросившая с себя оцепенение зимы. Летом склоны зазеленеют квадратами богарных посевов, а сейчас горы безжизненны, неприютны. Только по лощинам чернеют киргизские юрты, насквозь прокопченные дымом очагов.

Гульча--последний "город" в горах на пути из Оша к Памиру. Город--это местное преувеличение. На деле, Гульча тридцатого года--крошечный, тихий поселок. В нем насчитывалось всего полтора десятка жителей-- доктор, агрономы, работники кооператива, несколько милиционеров.

Сведения о взятии Гульчи мы получили на рассвете 22 мая. Никаких подробностей мы не знали. Мы узнали их много позже, по читателю я могу рассказать все так, словно тот трагический для Гульчи день встает перед моими глазами сейчас.

Двадцать первого мая в Гульче был базарный день. На базар съехалось несколько сот окрестных киргизов. Почему же так много? Никто не знает. Почему они без скота? Никто не задумывается. Должно быть, все покупатели. Почему среди них столько никому не знакомых яиц? Да просто понаехали издалека. Обычно в базарные дни приезжие отгоняют своих лошадей на пастбище. А сегодня лошади привязаны к молодым, в прошлом году посаженным деревьям. Лошади объедают побеги, с корнем вырывают деревья.

-- Разве можно?--нахмурившись, говорит длинный киргиз-- начальник милиции.

-- Можно. Тебе дело какое?--крутя жиденькую бородку, вызывающе отвечает приехавший бай.

Он спорит, он нещадно ругается. Начальник милиции подходит к другим.

-- Отвяжите лошадей!

Над ним издеваются, смеются в лицо.

-- Хорошо,--отвечает начальник милиции.--Я оштрафую вас.

Тогда бородатый делает знак остальным. Они бросаются скопом. Взмахи ножей, вскрик, и начальник милиции мертвый лежит на земле.

Так начался этот день.

Съехавшаяся "на базар" банда вскакивает на лошадей... В кооператив влетает орава.

-- Давай спички!

За прилавком молодая киргизка, комсомолка.

-- На, друг, бери! Давай две копейки!

-- Э... Две копейки?..

Женщина взвизгивает под ударом камчи.

-- Что делаешь? Зачем бьешь?! -- кидается к при. лавку ее муж.

Орава убивает киргизку и ее мужа.

...Десяток приехавших входит в комнату Тихонова Тихонов только что проснулся. Встает, шлепает к ним босиком.

-- Здравствуйте, товарищи... Что хорошего скажете?

Вместо ответа из-за спины других--пуля. Тихонов, не вскрикнув, падает на пол...

По Гульче--вой и стрельба. Жители бегут в горы. Басмачи ловят их, расстреливают, режут. Над Гульчой занимается пламя. Местный судья бежит в горы. В кобуре--наган, в кармане--маузер. Басмач подскакивает к судье, в упор наставляет винтовку.

-- Давай оружие!

Судья срывает с плеча наган, бросает его на землю, Басмач спрыгивает за наганом, наклоняется. Судья вынимает из кармана маузер и, влепив заряд в голову басмача, поднимает наган, вскакивает на басмаческого коня, скачет в горы. Судья остается жив. Впрочем, и басмач тоже жив. Через месяц я видел его: рана на его голове отлично зарубцевалась.

...Гульча горит. Трещит телефон в почтовой конторе. Трещат двери, и телефон умолкает. Из Суфи-Кургана срывается начальник заставы Любченко с одиннадцатью пограничниками. Они мчатся к Гульче. На заставе осталось всего семь пограничников.

Вечер. Черное небо. Нет, не черное--красное, потому что Гульча горит. По небу прыгают красные отсветы. Басмачи грабят истерзанную Гульчу. Двенадцать всадников, озаренных красным светом, на карьере спускаются с перевала. Лошади взмылены и хрипят. Завтра этих лошадей придется убить: они загнаны. Но сегодня в них боевая взволнованность, и седоков своих они не подведут.