Павел Лукницкий - Памир без легенд (рассказы и повести)

7

Мы ехали снова. Подо мной ходили ребра и острый гребет неоседланной лошаденки. Ноги мои одеревенели, и я, сжимая бока лошади, вовсе не ощущал боли. Мы доехали до спуска в реку Гульчинку. До места нападения на нас оставалось полтора километра.

-- Стой!--сказал Закирбай.--Дальше не поедем. Там басмачи.

Мы спешились на открытой лужайке, сели на камни и смотрели на широкие пространства зеленых холмов. Об отряде мы уже забыли и думать. Мы ждали Джирона. Его не было, и мы написали еще одну записку. Ее взялся доставить на заставу один из киргизов.

-- Он бедняк, и он не был в банде. Ему можно ехать на заставу, никто не тронет его,--сказал Закирбай.

Записка гласила:

"Начальнику погранзаставы Суфи-Курган. Движемся по направлению к заставе. Есть убитые. Нам взялся содействовать Закирбай. Просим сообщить степень безопасности пути до заставы. Юдин, Лукницкий, Зауэрман. 24 мая 1930 года".

Гонец уехал. Мы сидели и ждали, ждали, собственно, неизвестно чего. Вглядывались в ложе реки, которое было под нами и уходило на север -- к заставе. В ложе реки появился всадник. У меня отличное зрение, но и я не мог его различить, а Закирбай сказал:

-- Джирон приехал.

Джирон ехал шагом. Мы кинулись к нему.

-- Ну что?

-- Кызыласкеров нет. Не видал, не знаю. Хотел на заставу ехать, -лошадь устала. Поехал назад.

Все! Записку Джирон передал второму нашему посланцу, которого встретил в пути.

-- Там басмачи,--объяснил Джирон.--Ехать нельзя!

Нужно было думать о ночевке. Раньше завтрашнего утра посланец не вернется. Мы очень надеялись, что на выручку нам вышлют отряд. Придется ждать до утра. Только бы не переменил намерений Закирбай. Джирон звал ночевать к себе в Ак-Босогу--двадцать два километра отсюда. Неизвестный старик предложил ехать к нему,--его кочевка недалеко, но очень высоко в горах. Закирбай предложил ночевать в пустующей зимовке, на полпути до Ак-Босоги, в ущелье речки Кичик-Каракол.

8

Позже я узнал, почему мы так и не дождались отряда. Когда в ночь на 24 мая басмачи отступили от заставы, помощник начальника погранзаставы Касимов позвонил в Иркештам. Он знал, что оттуда к заставе должны выехать три пограничника. Он беспокоился о них и хотел предупредить их, чтоб они отложили выезд. Иркештам не отвечал. Касимов звонил, звонил, но трубка глухо молчала. Касимов понял, что провод перерезан. Тогда десять бойцов с пулеметом выехали искать повреждение. В шести километрах от заставы лежал на земле телеграфный столб. Провод завился двумя спиралями. Пограничники исправили линию и вернулись. Это были те бойцы, о которых сообщила Тахтарбаю цепочка басмаческих дозорных. Это услышав о них, Тахтарбай в панике примчался к нам, сидевшим в кустах арчи, а мы с Джироном и курбашами выехали навстречу отряду.

Понятно, почему мы не встретили никого. Бойцы вернулись на заставу, и Иркештам ответил. Ответил, что три пограничника выехали давно.

9

Из лощины, на другой стороне Гульчинки, вперед появилась группа всадников. Тридцать? Сорок? Кто это?..

Вместе с Закирбаем мы разом осадили коней. Наши спутники загомонили, вглядываясь вперед.

Басмачи?..

Стоим, смотрим, ждем... Всадники к нам приближаются; остановились, смешались, видимо, изучая на|

Неужели нарвались? |

Кто бы это ни был--делать нечего. Двинулись мы, двинулись они--сближаемся шагом.

-- Это не басмачи... Киргизы,--медленно говорит Закирбай.

Хорошо. Съехались: мы на левой, они на правой террасах. Между нами ущелье, внизу по ущелью пенит воды Талдык. Стоим лицом к лицу. У троих в руках наперевес -- ружья. Начинается спор: они машут руками и шапками, кричат, зовут нас к себе для переговоров. Юдин говорит Закирбаю:

-- Мы не поедем, пускай сами едут к нам.

Юдин знает киргизские обычаи вежливости. Уступить должен тот, кому меньше почет. Закирбай мнется. Юдин крепко стоит на своем:

-- Я сказал. Так будет. Говори с ними ты, Закирбай.

Юдин, повышая свое достоинство, молчит, не участвуя в препирательствах. Спор затягивается, -- тех больше, и они не хотят уступить. Положение критическое, потому что обе стороны озлобляются. Тогда Юдин и я спешиваемся и ложимся на землю в позах непринужденных и ясно показывающих, что мы не намерены сделать ни шагу и здесь пролежим хоть весь день!

Это решает спор. Цепочкой, гуськом они спускаются по откосу, переезжают вброд реку, поднимаются по щелке к нам.

-- Драстый! -- по-русски говорит первый из них.

И я с удивлением и неожиданной радостью вижу на его груди комсомольский значок.