Светлана Бестужева-Лада: Невыносимая легкость бытия

И ошибок пора отошла,
И всеведенье — не за горами.
Что утратила я, что нашла
Неприкаянными вечерами?
Научилась — хоть изредка — жить
Просто, мудро: как вечно хотела.
Можно помнить, а можно забыть,
Только опыт копить надоело.
И не кара, и не благодать,
Просто-напросто суетность будней…
Может, счастья тебе пожелать?
Ну, а если и счастья не будет?

Вы мне звезду готовы с неба снять,
Все подарить — и океан, и сушу,
Восход, закат — все мне одной отдать…
А мне… Мне нужно только вашу душу.
Вы мне твердите нежные слова —
Благодарю. Надежнейшее средство
Упрочить ваши надо мной права.
Но мне… Мне нужно только ваше сердце.
Вы за меня готовы умереть,
Пойти на плаху, на костер, на муки.
А мне бы на мгновенье замереть,
Прижав к губам родные ваши руки.
Но именно минуты и вдвоем
Никак найти вы для меня не в силах:
Нет времени! Вот если б попросила
Я солнце… Ну а прочее — потом.
Успеется и завтра, правда, милый?

Полюбить — разлюбить не наука.
Хорошо бы все знать наперед!
А пока — бабье лето и скука
От великих столичных щедрот.
И продолжатся редкие встречи.
Бабье дето. Дела и дела.
Разлюби — на слабо! — будет легче.
Будь, что будет. Была не была.
Разлюби просто так, без причины,
Оттого, что дождит во дворе…
Он достойный, шикарный мужчина.
Как Вергилий с гравюры Доре.
С ним кругами бульварного ада
Колесили недаром вдвоем…
Ничего мне, мой милый, не надо,
Погуляю одна под дождем.
Что же, деточка, все-то ты знаешь
Про любовь и про жизнь — наперед.
И себя до конца понимаешь…
Только делаешь — наоборот.

Я ревности не знала никогда,
Хоть поводов всегда с избытком было.
Не ревновала. Значит — не любила?
Не знаю. Слишком уж была горда.

Так презирала тех, кто ревновал,
Так холодно плечами пожимала.
Сама себя считала идеалом…
Как снег весной растаял идеал!

Все понимаю. Но темно в глазах,
Но сердце так болит невыносимо,
И дрожь в руках, и горечь на губах…

Я и в бреду такого не просила!
Все доводы рассудка — пепел, прах.
Ревную. Так, что и дышать не в силах.

Я ревности не знала никогда.
И лучше бы до смерти не узнала!
Не знаю, кто ты: счастье иль беда,
Но знаю твердо: ты всему начало.

Та вспышка… Озаренье? Слепота?
Паденье в бездну или вознесенье?
Преддверие Голгофы? Воскресенье?
Божественная истина? Тщета?

Вопросы остаются без ответа.
Да и откуда ждать ответа, милый?
Малейший луч ловя и отблеск света,

Живу, пока дышать хватает силы.
И не стремлюсь расстаться с жизнью этой,
Хоть поводов всегда с избытком было.

Хоть поводов всегда с избытком было
Лить слезы, руки в гор заломить,
Везде искать — и находить! — могилы…
Придумывать любовь, но не любить.

Мой мальчик… И не мальчик, и не мой.
Порою нежный, так порой жестокий.
У сердца сердце — все равно далекий,
Ничей, свободный, вечно только свой.

Венок сонетов… Два давным-давно
Я Принцу не дарила — посвятила,
Но в жизни я ценила лишь одно:

Мои стихи. А кто кому был милым,
Мне было абсолютно все равно.
Не ревновала. Значит — не любила?

Не ревновала. Значит — не любила?
Бывает ли без ревности любовь?
Ну вот, пошли банальности, мой милый,
Осталось только выбрать рифмой «кровь».

Нет, я себя считала все же старше.
Опять венок сонетов, боже мой!
Опять — мечты. Все точно так, как раньше,
Я только не была — тогда — седой.

Ах, что хитрить! Я до сих пор играла
В любовь, страданья… В общем, ерунда.
О, если б можно было все сначала

Начать. И повстречать тебя — тогда.
Иль право я на счастье потеряла?
Не знаю. Слишком уж была горда.

Не знаю. Слишком уж была горда
Я там, где и гордиться было нечем.
До мелочей продуманные встречи
Малейшего не стоили труда.

До тонкости отточенные фразы
Произносились только лишь в мечтах.
Ни разу, понимаешь ты, ни разу
Не видела себя ни в чьих глазах!

Любовь? О да, до гроба, не иначе,
А ревность — пережиток, балаган.
Любовь слепа, а ревность — дело зрячих.

Великолепнейший самообман!
Как я клялась, что никогда не плачу!
Как презирала тех, кто ревновал!